Крейсер I ранга "Рюрик" (1889-1904)

В эти последние минуты жизни корабля огромное присутствие духа не покидало рюриковцев. Вот “волонтер на правах прапорщика” Рожден Арошидзе, встретив возвращавшегося к себе мичмана К.Г. Шиллинга, как ни в чем не бывало просит у него закурить и лишь произносит с кавказским акцентом “болно уж жарко”. А ведь он, самоотверженно руководя тушением пожаров, которых за время боя на обеих покрытых деревянным настилом палубах насчитывалось до тридцати, постоянно находился в самых опасных местах и лишь по счастливой случайности остался невредимым и даже не был ранен.

Вернувшемуся в свой плутонг мичману К.Г. Шиллингу комендоры с торжествующими лицами доложили, что левое орудие снова пригодно к действию и из него уже сделали несколько выстрелов. “…Я подошел к орудию,- вспоминал он,- и что же открылось перед моими глазами: без прицела, подпираемая вымбовками, стояла подбитая пушка, из которой мои молодцы продолжали стрелять, направляя ее по разным своим “приметам”, и стреляли до тех пор, пока новым снарядом не сбило прислугу и уж окончательно не заставило орудие замолчать…” [23. С. 88].

С выходом из строя последнего орудия закончилась боевая деятельность носового плутонга. Так было и во всех остальных плутонгах; несмотря на все ухищрения комендоров (под огнем чинивших подбитые орудия, подпиравших их чем можно, плечом помогавших поврежденному орудию накатываться), действовавших орудий становилось все меньше. Одним из последних кончил бой мичман А.В. Ширяев, которого после шестого ранения унесли на перевязочный пункт. С перебитой ногой он вернулся к своим орудиям и, когда взрывом разметало орудийную прислугу, сам помогал заряжать последнюю пушку. Около нее он и упал от потери крови.

Пришедшие в боевую рубку командир 152-мм батареи лейтенант П.Ю. Постельников и мичман Д.А. Плазовский, доложив, что стрелять уже некому, так как комендоры все выбыли, а орудия подбиты, предложили идти к ближайшему берегу для спасения раненых, после чего взорвать крейсер. Но надежды дойти до корейского берега были нереальны – японцы подступали со всех сторон. Было ясно, что взрываться или открывать кингстоны придется здесь же.

Для организации последнего отпора врагу, по приказанию лейтенанта К.П. Иванова, в помощь нескольким уцелевшим комендорам были посланы люди из машинной команды – последний резерв к последним орудиям.

Новый снаряд, проникший через просвет боевой рубки, разорвался внутри… Мгновение бушевал смерч огня и осколков, заполнив всю ее смрадным дымом и газами, но лишь несколько слабых стонов услышал в ответ раненый вестовой Солодков, упавший около своего мертвого командира. Из находившихся по боевому расписанию в рубке матросов не было ни одного без тяжелого ранения. Многие матросы были убиты. Чудом уцелевшие лейтенант К.П. Иванов и штурманский офицер капитан М.С. Салов были отброшены при взрыве в проход боевой рубки и очнулись лежащими по обе стороны входной двери. Все приборы в рубке оказались исковерканными, машинный телеграф разбит. Раненный третий раз лейтенант К.П. Иванов спустился на верхшою палубу, чтобы голосом передавать приказания в машинное отделение.

Огонь с “Рюрика” почти прекратился, и, обойдя батарейную палубу, перешагивая через груды обломков, зияющие пробоины и истерзанные тела убитых и раненых, лейтенант К.П. Иванов убедился, что все средства к сопротивлению исчерпаны полностью. В 10 ч 5 мин последний выстрел с корабля сделала еще изредка действовавшая пушка в кормовом плутонге мичмана А.В. Ширяева. Стрельба с “Рюрика” прекратилась. Все шесть надводных минных аппаратов давно уже были не пригодны к действию, шлюпки и обе “миноноски” – “Трувор” и “Синеус” – разбиты, а все абордажное оружие уничтожено.

Мнение “совета”, собранного в адмиральском салоне из оказавшихся поблизости офицеров – лейтенанта П.Ю. Постельникова, мичманов А.В. Ширяева и К.Г. Шиллинга, было единогласным: раз нельзя больше драться, нужно взорвать корабль, но не допустить его захвата.

Мичман К.Г. Шиллинг, единственный не раненный из строевых офицеров, получил приказание К.П. Иванова подготовить к взрыву носовые минные погреба, но вскоре вернулся, доложив, что из-за перебитой во многих местах проводки бикфордова шнура и затопления части погреба быстро подготовить корабль к взрыву невозможно. Оставался один выход – открыть кингстоны. Вызвав к себе старшего инженер-механика И.В. Иванова, лейтенант К.П. Иванов приказал ему открыть кингстоны, а вахтенному механику А.А. Гейно – стравить пар из котлов, открыв паровыпускные клапаны. Машинной команде было разрешено выходить наверх. Машинисты первой статьи Абдул Мангулов и Николай Шестаков, открыв кингстоны, в числе последних покинули опустевшие машинные отделения. Раненых выносили и выводили на верхнюю палубу, подвязывали к каждому койки, пояс или какой-нибудь деревянный обломок и осторожно спускали в воду.