Крейсерова соната

Все на мгновение умолкли, повернулись в одну сторону, когда в зал вошла Аня, прекрасная в своем темно-вишневом платье, с сияющими, небесно-голубыми глазами, с золотистыми волосами, над которыми священнодействовали лучшие парикмахеры столицы.

- Кто это?! - воскликнул критик журнала "Афиша", большой ценитель подлинной женской красоты.

- Ты разве не знаешь? Это голливудская звезда Клаудио Ричи, получившая "Оскар" за лучшую женскую роль в фильме Маркуса Вольфа "Царица Савская", - с тоном превосходства отозвался критик журнала "ОМ", специалист по немому кино.

- Ну ты, критик общества глухонемых, не гони! - презрительно, со знанием дела, оборвал его обозреватель глянцевого журнала "Жалюз", где печатались тексты в виде водяных знаков и фотографии, которые начинали смотреться лишь после того, как журнал опускали в проявитель. - Это "Мисс Европа" Ева Крюгер, вышедшая замуж за греческого миллионера Аспазиса.

- Хотел бы я такую трахнуть, - вздохнул репортер журнала "Плейбой", достаточно громко, чтобы это высказывание услыхала огромного роста женщина в мини-юбке и солдатских кирзовых сапогах, сопровождавшая нежную красавицу.

Великанша наклонилась к похотливому журналисту, дохнула на него обжигающим запахом лука и креозота и сказала:

- А вот я тебе сейчас яйца вырву по самый корень! - отчего неосторожному донжуану на мгновение стало жутко.

Аня прошла к уготованному месту, потупя взор, зная, что она - пленница, что по обе стороны, на соседних креслах, сидят стерегущие агенты и охранница с волосатыми руками, старавшаяся говорить нежным басом, не спускает с нее жестоких медвежьих глаз.

"Милый мой, Сереженька, где же ты, ангел мой?.. Отзовись из своего далека!.. Не вздумай сюда приходить!.. Они ищут тебя, хотят схватить и замучить!.." - с этими мыслями Аня опустилась обреченно в кресло и стала ждать.

Свет погас, и началась увертюра, пленительная и непривычная для слуха москвичей музыка, исполняемая на турьих рогах, на скрученных жилах носорогов, включавшая в себя крики живого, привезенного из Африки бабуина, звуки забиваемых в дубовую доску, на разную глубину, гвоздей и свист циркулярной пилы, когда та перепиливает стальной канат. Занавес поднялся, и зрители увидели фрагмент площади Маяковского с узнаваемым памятником революционному поэту. Именно здесь проходил митинг "лимоновцев", которые, все в черном, танцевали бурный танец революции, размахивали флагами, пускали в небо конфетти, серпантины и воздушные шарики, угрожая режиму восстанием. Некоторые ложились на землю, перекрывая трассы федерального значения. Некоторые опускались на ягодицы, изображая сидячие забастовки. Затем все вскакивали и несли на головах убитого в сражении товарища. Оркестр на туго натянутом высушенном хвосте кенийского козла играл "Марсельезу", "Интернационал", "Еллоу субмарин" и "Хеппи бесдей ту ю".

Публика ликовала, хлопала. Молодежь восторженно свистела. Несколько молодых людей в кожаных куртках вскочили в рядах, вскинули сжатые кулаки, выкликая партийный возглас "лимоновцев" "Да, смерть!..", скандируя: "Со-ци-а-лизм!.. Со-ци-а-лизм!.."

На сцене, в лазерной подсветке, стройный, в кожаном, до земли, плаще, поблескивая пенсне, неся перед собой черный, узкий клин бороды, появился Лимонов. Все расступились, открывая дорогу Вождю. Он шел танцуя, вставал на носки, резко поднимая согнутую в колене ногу, замирал на другой ноге, скрестив на груди руки, внезапно делал выпад в сторону того или другого соратника, указывая на него длинным перстом. И соратник падал ниц, изображая культ Вождя, слепое повиновение, готовность умереть за идею национал-большевизма. Лимонов, описывая множество танцевальных спиралей, дошел, наконец, до трибуны, вскочил на нее, встал на руки, изобразив поднятыми ногами скрещенные серп и молот, и в таком положении произнес страстную революционную речь. При этом оглушительно ревели длинные узбекские трубы, грохотал лист кровельного железа, мелодично позванивала лопасть американского вертолета "Апач", сбитого над Басрой.

Зал, пораженный экстравагантностью балета и неистовой энергией танцоров, разразился аплодисментами.

Сидящая в партере супружеская пара миллионеров обменялась впечатлениями:

- Ося, тебе не страшно?

- Мне страшно интересно, Софа. Так вот как они, оказывается, потратили мой спонсорский взнос!