Читаем Крейсерова соната полностью

Вдовьи лица, сухие и строгие, в морщинах, в темных тенях, с глазами, выцветшими от слез и бессонниц, сутулые спины и брошенные на колени бессильные руки - все вдруг стало молодеть, оживать: в бесцветные щеки брызнул легкий румянец, заголубели глаза, залетали игривые брови, выпрямились спины и руки уперлись в бока, стало видно, какими они были красавицами, каким статным и ладным был прежде старик Мартыныч, какие хлеба стояли по косогорам, какие цветы пестрели по лесным опушкам, какие хороводы водили на зеленых полянах, какие стога метали в лугах за рекой… Песня, простая, как берестяной кузовок, преображала, имела власть над временем, обращала его вспять, в счастливую молодость. Я в роще гулял, пруточкя ломал, Я в роще гулял, пруточкя ломал, Пруто-о… пруто-о… пруточкя лома-ал…

Аня из уголка, из-за печки слушала хор, запоминая наивную, легкую, словно по крылечку сбегающую мелодию. Она и пела ее теперь, играя бровями, поводя плечами, уставя руки в боки, поддразнивая и задевая сидящего перед ней молодца. Пруточкя ломал, мятелки вязал, Пруточкя ломал, мятелки вязал, Мяте-е… мяте-е… мятелки вяза-ал…

Песня скользила змейкой, словно повторяла незатейливую кромку близкого леса, петли маленькой речки, протекавшей за деревней. С каждым завитком и с каждой петлей, с каждым игривым и веселым изгибом что-то копилось в душе, счастливо ее наполняло. Голоса грянули радостно из округлившихся женских ртов. Мартыныч бодро, по-солдатски, раздвинул плечи, загудел голосистым басом. Аня увидела, как встала за окном огромная синяя туча, и по ее огненному краю побежала песня, зажигая на небе прозрачную драгоценную радугу. Мятелки вязал, в Маскву отправлял, Мятелки вязал, в Маскву отправлял, В Маскву, в Маскву, в Маскву отправля-ал…

И было ей хорошо, и была она среди любимых людей, чудных лиц и родных голосов… И не было смерти, и никто никогда не умрет, и все так же будет сверкать за окном политая дождем береза и стоять в огороде одинокий желтый подсолнух, и душа ее будет взывать к красоте и любви, и кто-то, кто ее сотворил и выпустил в этот мир, станет смотреть на нее из-за тучи любящими голубыми глазами… И они никогда не умрут… В Маскву отправлял, бальшой барыш брал, В Маскву отправлял, бальшой барыш брал, Бальшой, бальшой, бальшой барыш бра-ал…

Она завершала песню, и с последними улетающими словами обратила всю свою нежность и молодость, ожидание любви, упование на счастье, молитвенную веру и женственность на сидящего перед ней большого молчащего человека… И он вдруг высоко вздохнул… Глаза его моргнули и обратились на нее… Смотрели изумленно…

- Я где? - спросил человек. - Вы кто?

Аня испуганно, боясь, что его пробуждение недолго и он снова окаменеет, взяла его за руку.

- Вы у меня… в Москве… на Зачатьевском… Как вас зовут?

- Сергей… А вас?

- Серафимова… Аня… Значит, будем знакомы…

Она ликовала! Ей удалось невозможное! Своей нежностью и печалью, своей любящей женственностью она оживила каменного человека или в незатейливой песенке отыскался завиток наивного звука, бесхитростное сочетание слов, и они совпали с узорной скважиной потайного замка, после чего дверь растворилась!

Плужников поднялся со стула, и возникло удивительное чувство свободы: раскололась стеклянная призма, в которую он был запаян, куски литого стекла отвалились, и в них оставалась пустота, в которую он только что был заключен. Он видел и слышал - видел стоящую перед ним молодую милую женщину, слышал отлетающий звук песенки, которую она для него пропела, знал, что ей хорошо и она улыбается. И он улыбался… И ему было хорошо…


ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

В Москве, на Тушинском аэродроме, где было много просторного незастроенного неба, готовился Праздник сожжения космической станции "Мир". С полудня, по распоряжению Мэра, над городом летали дирижабли и разбрызгивали ароматическую аэрозоль, которая сгущала облака, превращала их в легкие, пахнущие апельсинами и персиками дожди. Небо очищалось, становилось лазурным, обещало звездную ночь, благоприятную для созерцания небесного действа. Такие же аэрозоли Мэр приказывал разбрызгивать зимой на заснеженных улицах, после чего асфальт становился сухим, а автомобили и обувь прохожих начинали пахнуть тропическими фруктами и цветами.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вдребезги
Вдребезги

Первая часть дилогии «Вдребезги» Макса Фалька.От матери Майклу досталось мятежное ирландское сердце, от отца – немецкая педантичность. Ему всего двадцать, и у него есть мечта: вырваться из своей нищей жизни, чтобы стать каскадером. Но пока он вынужден работать в отцовской автомастерской, чтобы накопить денег.Случайное знакомство с Джеймсом позволяет Майклу наяву увидеть тот мир, в который он стремится, – мир роскоши и богатства. Джеймс обладает всем тем, чего лишен Майкл: он красив, богат, эрудирован, учится в престижном колледже.Начав знакомство с драки из-за девушки, они становятся приятелями. Общение перерастает в дружбу.Но дорога к мечте непредсказуема: смогут ли они избежать катастрофы?«Остро, как стекло. Натянуто, как струна. Эмоциональная история о безумной любви, которую вы не сможете забыть никогда!» – Полина, @polinaplutakhina

Максим Фальк

Современная русская и зарубежная проза
Айза
Айза

Опаленный солнцем негостеприимный остров Лансароте был домом для многих поколений отчаянных моряков из семьи Пердомо, пока на свет не появилась Айза, наделенная даром укрощать животных, призывать рыб, усмирять боль и утешать умерших. Ее таинственная сила стала для жителей острова благословением, а поразительная красота — проклятием.Спасая честь Айзы, ее брат убивает сына самого влиятельного человека на острове. Ослепленный горем отец жаждет крови, и семья Пердомо спасается бегством. Им предстоит пересечь океан и обрести новую родину в Венесуэле, в бескрайних степях-льянос.Однако Айзу по-прежнему преследует злой рок, из-за нее вновь гибнут люди, и семья вновь вынуждена бежать.«Айза» — очередная книга цикла «Океан», непредсказуемого и завораживающего, как сама морская стихия. История семьи Пердомо, рассказанная одним из самых популярных в мире испаноязычных авторов, уже покорила сердца миллионов. Теперь омытый штормами мир Альберто Васкеса-Фигероа открывается и для российского читателя.

Альберто Васкес-Фигероа

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза