Кремль 2222. Ховрино

Надо же! Будь ты хоть каким силачом – но чтобы вот так, с одного удара, рассечь напополам достаточно мускулистое и жилистое тело, усиленное крепким скелетом, однозначно необходимы либо многолетние тренировки, либо врожденные навыки. Иначе просто не рассчитать столь четко и филигранно направление и начальную точку удара, длину и силу замаха и еще множество важных деталей, для непосвященного являющихся тайной, покрытой мраком. У опытного бойца расчет этот происходит молниеносно, на уровне подсознания. Но для этого нужны не месяцы – годы тренировок…

Соответственно, возникает закономерный вопрос: откуда такие навыки могли появиться у раба, всю свою жизнь занимавшегося перетаскиванием тяжелых ящиков? Получается, не так уж и проста история его происхождения, как может показаться на первый взгляд. Рассказывая о себе, громила часто упоминал мать – но почти ничего не говорил об отце…

– Сзади, в окне! – внезапно крикнул Бор.

Лия развернулась, выхватывая из кобуры «Макаров». В оконных проемах никого не было. И, тем не менее, девушка направила пистолет ту в сторону, куда указывал напарник, держа палец на спусковом крючке.

И выстрелила.

Пятнистая лысая башка вновь появилась в одном из многочисленных оконных проемов, раскрывая пасть, готовую извергнуть смертоносное облако… Но поток черной кислоты опередила пистолетная пуля, которая, выбив осму правый глаз, насквозь прошла зомбированный мозг и на выходе вынесла половину затылочной кости.

Несколько капель кислоты упали из раззявленного рта мутанта на подоконник, проделав в нем пару неглубоких лунок. Присоски на конечностях осма ослабли – и жуткая тварь упала к подножию Ховринской больницы.

Лия продолжала держать на прицеле оконные проемы. Вдруг еще клюворотые попрут?

– Этот осм один, Лия, – произнес Бор. – Больше их нет. Рядом, по крайней мере.

Лия недоуменно уставилась на напарника. Почему-то она верила его словам, при этом была не в силах понять, откуда у Бора такая уверенность в отсутствии других осмов. Да и этого он каким образом вычислил до того, как тот появился в оконном проеме?

– Ты меня в последнее время удивляешь все больше и больше, – произнесла девушка. – Как ты понял, что этот урод сейчас свой клюв в окно всунет? И откуда узнал, что он один?

– Помнишь, я говорил недавно, что запахи хорошо чую? Ну, намного лучше, чем многие люди? А эти осмы воняют хуже разложившихся трупов. Я их теперь, после того боя с ними, за километр унюхаю.

– То есть, ты оба раза определил его приближение по запаху?

– Да. Но не только… Как-то понял, когда и куда нужно было швырнуть того, в тряпках. И что осм сейчас в окне появится, знал… правда, не понял откуда. Тут дело точно не в запахе. Просто знал – и все.

– Отлично сработал, Бор, – улыбнулась Лия, одобряюще похлопав громилу по плечу. – А тот в тряпках – это дамп.

– Дамп? Это которым ты ругаешься?

– Ну да. Те еще твари… Не смотри, что выглядят как полусгнившие трупы, – с оружием они обращаться умеют. А еще они отличные следопыты. Если в схватке с ними дашь уйти хоть одному – все, считай, что они сели тебе на хвост. Уцелевший позовет подмогу, которая обязательно выйдет на след. И нападет при первом же удобном случае, до того незаметно держась на расстоянии.

– Сложно все тут, – сказал Бор, почесав в затылке. – Но ничего, прорвемся. Не впервой.

– Это точно, – улыбнулась Лия.

* * *

Запах разлагающейся плоти в стенах Ховринской больницы был обыденным явлением, но на отдельных ее участках ощущался особенно остро. Шахта лифта, так ни разу и не использовавшаяся по прямому назначению, теперь представляла собой своеобразный могильник, дно которого было завалено трупами. Причем в руке почти каждого из них было крепко сжато что-либо колюще-режущее, начиная от неплохих ножей и заканчивая грубо заточенными кусками железа.

– Самоубийцы, – констатировала Лия. – И эта шахта – что-то вроде алтаря.

– Почему ты так думаешь? – спросил громила, с содроганием рассматривая жуткую картину.

– Видишь того человека, что лежит сверху? В руке у него нож не самого лучшего качества. Рана на шее неровная, местами рваная – так бывает, когда режешь плоть плохо заточенным лезвием. Или вон тот ворм с обломком фламберга в лапе. Понятно, что это он сам себя кромсал, пока не сдох, – такие жуткие порезы можно нанести только «пламенным клинком».

– Зачем они это делали?

– Дамп их знает. Точнее, шам в данном случае. Скорее всего, что это он их и заставил наложить на себя руки, в соответствии со своей извращенной фантазией. Знаешь, я все больше склоняюсь к тому, что все происходящее в этой проклятой больнице – какой-то культ. Ты не заметил ничего необычного в местных вояках?

– Нет. Ну, кроме того, что они какие-то… сами не свои, что ли.

– Зомби, что ж ты хочешь. Марионетки во власти ментальной силы шама. При этом, если ты заметил, некоторые раны на телах этих марионеток точно были получены не в бою – слишком уж правильный рисунок у этих отметин. Скорее всего, это шрамирование.

– Что? – не понял Бор.