Кремль 2222. Киев

Сказал – а сам подумал: что они вообще знают о древней системе железных дорог? Можно ли и вправду приехать в Москву разными путями? Или дорога только одна – прямая, как стрела, переломленная так некстати подвернувшимся Полем Смерти? Сам он, надежно хранивший в памяти карту мрачных московских улиц, географию остального Земного шара представлял смутно. Даже десятки тщательно изученных книг не могли дать того знания, что дает непосредственный опыт. Скажем, те же железные дороги куда лучше были известны бывшим хозяевам бронепоезда – Пузырю и его банде. Эти негодяи, может, книжек и не читали, зато исколесили на «Драконе» куда большие расстояния и ориентировались в железнодорожной сети получше обитателей московских «каменных джунглей».

– Как считаешь, Ведун, объезд-то найдется? – спросил парень.

Мрачный спутник не удостоил его ответом. Он созерцал таинственную глубину Поля. Черт его знает, что он там видел, – Книжник ничего, кроме камней да сухой травы, не замечал. А потому невольно отвел взгляд в сторону – и приметил какое-то движение. Не живое, нет – что-то темное и легкое трепало там горячим степным ветром.

– Зиг, – позвал семинарист. – Видишь?

– Вижу, – мгновенно отозвался вест. – Сейчас погляжу.

Он быстро переместился вдоль границы Поля, чуть поднявшись на склон древнего кургана. Обернулся, сделал знак остальным:

– Сюда!

Находка не была приятной. Это было мертвое тело. Женщина, чье черное платье из грубой ткани и трепало порывами ветра. Обычное дело в этом мире – мертвецы на дороге. Хотя, если подумать – не такое уж и частое: редко когда неподвижное тело залеживается надолго в этом голодном мире. По идее, со всех сторон сюда должны стремиться падальщики. Да только не видать охотников поживиться мертвечинкой. Странно – даже летающие над головой Ведуна муты игнорируют дармовую органику. Что с ней не так?

– Она из Поля выползла, – присев рядом с телом, сообщил Зигфрид. – Вон, след в пыли и трава примята.

– Выходит, Поле убило ее? – предположил Книжник.

– Похоже, – с сомнением произнес вест.

– Поле здесь ни при чем, – сухо сказал Ведун. – Посмотрите внимательно: ей свернули шею.

Сверкнув взглядом в сторону Ведуна, Зигфрид снова склонился над мертвой. Нехотя признал:

– Точно говоришь. Только кто же это мог сделать – здесь, в безлюдной степи? – он выразительно поглядел на нового знакомого.

Книжник покосился на друга:

– Думаешь, это он?

– А что еще думать? – Зигфрид медленно поднялся, выдернул из ножен на поясе кинжал, который редко использовал в качестве оружия, поглядел на хмурого Ведуна. – Что скажешь, а?

Некоторое время мрачный человек в лохмотьях просто разглядывал воина, не показывая ни раздражения, ни страха. Затем произнес, будто нехотя:

– Ты всегда рассуждаешь так прямолинейно?

Зигфрид с Книжником ожидали продолжения – они не привыкли к такой скупой экономии слов. Но этот тип не считал нужным продолжать. Уже тогда семинарист понял: раз Ведун счел нужным что-то произнести вслух, то этого вполне достаточно для понимания его мысли. На первый взгляд, довольно странная манера говорить, но где-то Книжнику доводилось читать о подобном мировоззрении: не увеличивай энтропию мира – так, кажется, это звучит. Проще говоря, не совершай лишних действий – ведь каждое из них приближает гибель Вселенной. Или что-то в этом роде.

В любом случае, то, что кажется нормальным для какого-нибудь шамана или колдуна, у обычного человека вызывает раздражение. Вот и Зигфрид окрысился, недобро поигрывая кинжалом:

– Ты со мной в эти игры лучше не играй. Я человек простой…

Его слова оборвал странный звук. Странный не сам по себе, а просто невозможный здесь и сейчас – посреди сухой пустыни, на границе Поля Смерти, рядом с мертвым телом. Это был детский плач. Точнее – тихое всхлипывание. Отчего-то этот звук вызвал у Книжника приступ паники. Он резко обернулся, одновременно сдергивая с плеча арбалет.

Рядом с телом, прямо на земле, сидел ребенок – Мальчишка лет пяти в бесформенной серой одежде. Взъерошенный, чумазый до такой степени, что на лице угадывались только глаза – огромные, светлые, растерянные. Он сидел рядом с лежавшей ничком женщиной и настойчиво тянул ее за руку, словно пытался поднять ее и увести куда-то за собой.

Книжник с Зигфридом переглянулись.

– Откуда он взялся? – пробормотал парень.

– Эй, как тебя зовут? – дружелюбно, делая шаг навстречу, спросил Зигфрид.

Мальчишка лишь всхлипнул в ответ.

– Не трогайте его, – глухо сказал Ведун. – Надо уходить отсюда.

– И бросить ребенка одного? – разозлился Книжник. – Здесь, рядом с трупом матери?!

– Сентиментальность сгубила мир, – странно сказал Ведун.

– Что ты хочешь этим сказать? – Зигфрид вдруг остановился и медленно отвел руку, протянутую было к ребенку. Во взгляде воина появилось сомнение. Мальчишка же продолжал сидеть рядом с телом, глядя на незнакомцев тем же выразительным и даже трогательным взглядом.

Вот оно что – взгляд! Мальчишка не боялся чужаков – не убегал, не прятался. Это было совершенно противоестественно, даже если учитывать скорбь по убитой матери.