Кремль 2222. Край вечной войны (сборник)

Подумав, что, возможно, у нее были утренние причины, чтобы выйти наружу, Ленька решил подождать. Но как она могла покинуть здание, если дверной проем по-прежнему загорожен? Хотя… Кто знает. Подождав некоторое время, парень снова позвал сестру, но никто не откликнулся.

– Что за черт? – Ленька взял стоявший у стены автомат, проверил и, отодвинув закрывавший выход лист железа, высунулся в коридор. Прислушался.

– Женя? – позвал он неуверенно.

Тишина.

Держа оружие наготове, Леня обошел здание, заглядывая во все углы, но сестры нигде не было. Женя просто пропала.

Леня вышел из здания. Вот высокая груда битого кирпича прямо под окном их убежища… убежища, не оправдавшего себя, раз Женя пропала… Но что могло с ней произойти? Как она пропала из комнаты с железной баррикадой у входа и маленьким окном, в которое ничего крупнее человека не пролезет? Никаких следов борьбы в комнате не было… Складывалось впечатление, будто сестра ушла сама. Но как она ушла, если лист железа на месте? Разве что через окно…

Окно… Груда кирпича… Ну, точно! Она находилась как раз под окном комнаты! И притом была достаточно высокой, чтобы безопасно спрыгнуть на нее из окна… Но если Женя действительно ушла таким способом, то где теперь ее искать?

Леня не знал, что ему делать. Его сестра пропала, ушла неведомо куда. И, скорее всего, еще ночью. Ведь она так и не разбудила брата, когда пришла его смена. Значит, ее уже не было в убежище в это время.

Или она специально не стала его будить, чтобы сбежать?

Нет, глупость, – решительно отмел Ленька это предположение. Зачем ей куда-то бежать, когда в одиночку выжить тяжелее? Тем более, она не взяла ни оружия, ни снаряжения. А без оружия по сожженному войной миру вообще лучше не ходить. Она ушла явно не сама… Кто-то помог ей исчезнуть.

Но что случилось? Леня попытался извлечь из памяти хоть что-то, но не смог. Ничего, кроме странного сна: темнота, барабанный бой и голос матери – глухой, бесстрастный, жутковатый…

Какое-то время Леня все так же стоял возле здания, без надежды, скорее рефлекторно, осматриваясь по сторонам. А затем медленно пошел вниз по улице. Шел он, полностью поглощенный мрачными мыслями о пропавшей сестре и нерадостными догадками, полностью уйдя в себя. И лишь пройдя пару сотен метров, услышал звук, вырвавший его из водоворота мыслей: кто-то совсем рядом пел.

Женский голос, тоскливый и заунывный, выводил мелодию без слов. Мелодию, в которой Ленька не без труда узнал знакомую с детства колыбельную… Между тем тоскливые завывания прекратились, и послышались слова:

В чистом поле деревцуДо зари не спится.В чужедальние краяРазлетелись птицы…

Ленька вздрогнул, узнав голос сестры. Сомнений не было, это пела Женя! На мгновение сердце парня радостно забилось – но тут же рухнуло вниз. В голосе «певицы» не было эмоций, песня тянулась на одной ноте…

Забыв обо всем, Ленька двинулся на звук. У стены одного из зданий он, наконец, заметил скрючившуюся девичью фигурку. Девушка смотрела прямо на него, и Ленька вздрогнул: это была Женя, но совершенно не похожая на себя прежнюю. Рыжевато-русые волосы стали седыми, лицо бледно, как мел. Побелевшие губы шевелились, продолжая жуткий напев…

Завтра, мама, поутруОтращу я крылья,Полечу через лугаНад степной ковылью.Стану птицей песни петьВесело и звонко,И баюкать деревцо

Нежно, как ребенка.

Женя смотрела прямо на брата. И именно в этот момент Леня понял, что его сестры больше нет.

Год спустя, запись в дневнике

Мы остались в Москве. Черт с ним, с легендарным Городом, – здесь-то не так страшно, как было в том городке! Мы бросили эту затею.

Женя, кажется, начала приходить в себя – ее взгляд иногда становится осмысленным. Один раз я слышал, как она разговаривала во сне, звала нашу мать. Только вот вернутся ли к ней рассудок и память? Да хотя бы рассудок! Я так и не понял, что случилось тогда. Попытался расспросить других путешественников – возможно, кто-то знает о подобном? Но в основном я слышал от них лишь старые легенды о мертвых, что могут однажды пройти по улицам, навести морок на людей, покопавшись в их памяти, и увести за собой души живых. Но я не верю в эти сказки.