Кремль 90-х. Фавориты и жертвы Бориса Ельцина

Держали в поле своего зрения «СБС» и его владельца российские правоохранительные органы. В годы перестройки главной проблемой среди кооператоров, «новых русских» было обналичить деньги. Банк Смоленского сделал это одной из своих услуг. Естественно, за приличные проценты. Правоохранительные органы засекли «СБС» в деле с обналичкой денег для фирмы «Netwel Co», которая переводила по безналичным расчетам крупные суммы, полученные от противозаконных операций, в банк, а затем получала «живые» деньги. Летом 1992 года через «Столичный» прошли фальшивые «чеченские авизо» более чем на четверть миллиарда. Разгорелся скандал. Газета «Коммерсант» подробно рассказала об этой сделке. Смоленский ответил ударом на удар — в одном из интервью вылил ушат грязи на журналистов «Коммерсанта», в частности, утверждал, что Яковлев со своим предприятием идет ко дну — из-за неуплаты налогов у него арестованы счета. «Коммерсант» не остался в долгу — приоткрыл читателям завесу над некоторыми деяниями банкира по обналичиванию и призвал предпринимателей не иметь дела со Смоленским, поскольку он ненадежный, не умеет хранить тайну банковских счетов, оглашает их в СМИ. Война банкира и издателя закончилась полной капитуляцией Смоленского — взяв вместо белого флага корзину с цветами и фруктами, он поехал «сдаваться в плен Яковлеву». Цветы сыграли свою роль — «Столичный» и «Коммерсант» заключили не только мир, но и пошли дальше — «СБС» стал спонсором для яковлевских изданий.

В том же 1992-м случилось еще одно происшествие, о котором Смоленский не любит вспоминать, но оно-то и нарушило размеренный ритм жизни банкира в 1999-м — следователи вернулись к уголовному делу об исчезновении со счетов его банка и переводе за границу 25 млн. долларов. Сотрудники МВД России задержали по этому делу казахского банкира Льва Нахмановича. В Джамбульском коммерческом и Национальном банке Казахстана в Алма-Ате тот зарегистрировал платежное поручение на 38 млн. 838 тысяч рублей, которое, пока дошло до Москвы, многократно увеличилось — до 3 млрд. 838 млн. рублей. Просто-напросто допечатали несколько цифр. ЦБ зачислил на корсчет «Столичного» именно 3 млрд. 838 млн. рублей. Там их проконвертировали в валюту на сумму 32 млн. долларов, и через день часть долларов вернулась в Нацбанк Казахстана, а две трети перечислили в Вену, на счет некой компании, причастной к семье Смоленского.

Нахманович пробыл в КПЗ недолго: во-первых, о его освобождении похлопотали друзья отца — Героя Социалистического Труда, председателя передового колхоза «Трудовой пахарь», которого хорошо знал президент Казахстана Нарсултан Назарбаев, а во-вторых, за него вступился тогдашний министр внутренних дел России Виктор Баранников. Говорят, что Нахманович — офицер спецслужб и выполнял деликатные поручения внешней разведки на Ближнем Востоке. Так это или нет, не будем ни утверждать, ни оспаривать, но выпустили Нахмановича на волю после того, как он дал подробные показания, признав, что кредитные «авизо» — фальшивка. Это подтвердила и сотрудница Джамбульского коммерческого банка, которая рассказала, как совершила подделку и допечатала две цифры на машинке «Роботрон».

Еженедельник «Совершенно секретно» провел журналистское расследование «Операция СБС. Как олигархи разваливают свои уголовные дела». В материале приводятся показания фигурантов на допросах. Так, Лев Нахманович 27 декабря 1992 года заявил: «23 апреля 1992 года, когда мы со Смоленским подписывали договор об открытии корсчетов, он… ответил предложением «сделать» деньги через поддельные авизо, дословно: «Давай изобретем фуфел». Я ответил, что подумаю. Этот разговор был между нами один на один в кабинете Смоленского… Обдумывая это предложение, я также вспоминал, что Смоленский говорил: «При нынешнем бардаке этот воздух не сквитуется», то есть не будет установлено Центральным банком источника его происхождения… В итоге я согласился на это предложение, о чем по телефону сообщил Смоленскому. Потом мы встретились со Смоленским в его кабинете, обговорили этот «вариант» с условием возложения на меня всей ответственности за возможные последствия разоблачения. Он мне обещал, даже гарантировал изъять это авизо после проводки из расчетно-кассового центра Центробанка России. Дословно он сказал: «У меня есть мальчик, который сделает это в лучшем виде».