Кремлевский детектив. Василий Блаженный

Казалось бы, ну а в чем проблема? Вот тебе книга, бери и пользуйся! Но на самом деле содержимое подарочной коробки представляло собой всего лишь один контейнер. И когда хозяин открыл его, внутри оказалась поллитровая стальная фляжка, в какую наливают спиртное. Внутри этого сосуда плескалась жидкость. Хозяин странно усмехнулся, взял фляжку и, держа ее на вытянутой руке, впился взглядом в полированный металл – будто бы ждал от него какой-то особенной реакции. Отражение буравило его таким же пристальным и выжидающим взглядом. Наконец человек стряхнул с себя оцепенение, положил фляжку на стол и снял трубку домашнего радиотелефона. Набрав семь цифр московского номера, он дождался ответа и сказал:

– Это Смирнов. Спасибо, книгу получил.

– Понравился подарок? – голос на другом конце был довольно высоким, но принадлежал мужчине. – Я старался угодить.

– Спасибо большое, очень понравился. Думаю, что уже сегодня похвастаюсь друзьям.

– Рад, что смог быть полезным, – произнес голос.

– Дня через три ждите отзывов, – сказал хозяин.

– Хорошо. Я постараюсь не упустить их из виду, – произнес голос чуть с ехидцей, и в трубке запищали гудки отбоя.

Смирнов повесил трубку и неодобрительно покачал головой. Он полагал, что дело, которым ему предстояло заняться, – очень важное и серьезное. И ирония тут не уместна. С другой стороны, обладатель высокого голоса, носивший странное прозвище Синус, и так здорово помог ему в осуществлении главного плана его жизни.

Смирнов давно уже считал себя особенным человеком. Немалую роль в этом сыграли его родители. И стоило Феде Смирнову дойти до возраста, когда в него уже можно было вкладывать чуть более серьезные знания и навыки, чем элементарная гигиена и умение пользоваться ложкой, как папа и мама принялись строить из него вундеркинда.

На первых порах это удавалось очень неплохо. Федю научили читать в три годика, писать – в четыре с хвостиком. К первому классу мальчик уже умел считать до ста и знал таблицу умножения. И все бы ничего, но, как иногда бывает, родители просто не учли «предела прочности» своего чада. Кружки, секции, факультативы превратили жизнь Феди в тяжкий труд, причем беспросветный и бесперспективный. Он шел в школу, сразу после школы – в кружок или секцию. На следующий день – то же, но с другим кружком. Даже в выходные у мальчика не было передышки. Разве что какие-нибудь государственные праздники, в которые он все равно нормального отдыха не получал – родители заставляли его заниматься какими-нибудь вещами, которые в их понимании были развивающими.

Отсутствие чувства меры привело вначале к тому, что Федя начал сильно отставать в учебе, стал раздражительным и мало восприимчивым к окружающему миру. Учителя сделали родителям Феди замечание, намекая, что в воспитании тоже надо знать меру. Те встали в позу, заявив, что лучше знают, что нужно ребенку. Но вскоре были вынуждены признать, что, наверное, они перегнули палку. Случилось это тогда, когда Федя упал в обморок прямо на занятиях в музыкальной школе.

Избавив сына от секции гимнастики и музыкальной школы (собственно, тут в кои-то веки учли мнение самого Феди, категорически отказавшегося идти в музыкалку снова), родители решили, что, раз уж с разносторонней личностью ничего не выйдет, надо хотя бы сделать сына выдающимся учеником.

Эта задача оказалась не такой трудной, хотя и здесь семью Смирновых ждали подводные камни. Проявив себя очень способным мальчиком с точки зрения учебы, Федя оказался неспособным устанавливать отношения со сверстниками. Ботаник и зубрилка – так называли его одноклассники, а сам Федя с подачи родителей полагал, что является человеком более высокого сорта, чем остальные. Папа и мама говорили ему о перспективах и возможностях, которые открывает перед ним учеба, а также про то, что те его сверстники, которые выпустятся без золотой медали, непременно закончат свои дни какими-нибудь простыми сантехниками или рабочими. А это по нынешним временам никак не может служить образцом для подражания.

Однажды Федя, доведенный до слез очередной порцией насмешек, не выдержал и заявил именно это всему классу. И вполне закономерно был бит сразу тремя пацанами из хулиганской бригады класса. Родители Феди потом устроили скандал, но, к своему удивлению, услышали от директора школы: «А не надо было настраивать сына против всего класса!»

Возмущенные до глубины души, родители перевели сына в другую школу. Все еще искренне полагая, что воспитывают экстраординарную личность, они тщательно выяснили, какая из школ Москвы, расположенная в пределах досягаемости от дома, считается самой престижной. Хотя на дворе стояли еще застойные восьмидесятые и формально считалось, что в СССР все равны, на самом деле уже имелись такие учреждения, в которые было не попасть простому смертному.