Кремлевское дело

Обобщив все подобные происшествия за последние два года, мы потребовали от руководства Прокуратуры СССР пресечь порочную практику согласования своих действий с местными партийными бонзами, прекратить поставлять информацию о ходе следствия в штаб мафии. Факты были убийственны, а доля вины в этих трагических случаях самих руководителей союзной прокуратуры столь очевидна, что даже Сорока, опасаясь их огласки, был вынужден пойти на попятную. Мы отвоевали себе право не представлять более никакой информации в местные партийные органы и решать все вопросы в Москве. И хотя неофициальная договорённость и позднее не раз нарушалась нашим начальством, только за счёт этих ограничений удалось спасти жизни нескольким функционерам.

Мы предприняли и ещё один радикальный шаг. Поясним его суть подробнее. В апреле 1985 года покончил жизнь самоубийством первый секретарь Кашкадарьинского обкома партии Гаипов. За двадцать лет правления этот «кашкадарьинский Ленин», как любили величать его подхалимы из ближайшего окружения, скопил огромное состояние, которое оценивалось в несколько десятков миллионов рублей. И вот спустя полгода, в октябре 1985 года, в связи с выявленными фактами взяточничества, хищений и других должностных преступлений, которые совершили его сыновья, мы арестовали Арслана Рузметова – начальника Ташкентского аэропорта и Адылбека Гаипова – заместителя директора Каршинского горпромторга. Старший наследник – Рузметов выдал из отцовского состояния 400 тысяч рублей. Он обещал вернуть государству ещё 10 миллионов, но затем стал хитрить, выдвигать неприемлемые условия, например, прекращения его дела о взятках и хищениях. Удалось изъять лишь часть гаиповских богатств. Впрочем, это тема отдельного разговора. Мы же обращаем сейчас внимание на это обстоятельство лишь потому, что арест сыновей Гаипова вызвал шок в мафиозной среде. Количество желающих уклониться от тюрьмы столь оригинальным способом, как самоубийство, резко сократилось.

В чём же дело? Чтобы читателю стала понятнее, придётся обратить его внимание на некоторые особенности нашего «правового» государства. Покойника, как известно, не посадишь на скамью подсудимых, поэтому уголовное дело в отношении умершего не может быть возбуждено, а возбуждённое дело подлежит прекращению. Такое решение, однако, может быть принято, если доказано, что преступление совершено именно умершим гражданином. И в любом случае правоохранительные органы обязаны принять меры к изъятию преступно нажитого. Практика же исполнения этих правовых норм сложилась весьма уродливая, вполне соответствующая фактическому неравенству граждан перед Законом и вольного его толкования в интересах высшей коммунистической номенклатуры.

Если, к примеру, рядовой уголовник ограбил сберкассу, то не будет ему покоя и после кончины: розыск продолжится до тех пор, пока не отыщутся похищенные деньги. Иное дело – члены Политбюро, секретари ЦК, обкомов и горкомов, министры и другие высокопоставленные функционеры. Если кто-то из них и привлекался к уголовной ответственности с конфискацией преступно нажитого, то в отношении умерших лиц таких прецедентов уже не было. Коммунистической Фемиде сама мысль о расследовании деятельности умерших высокопоставленных уголовников, конфискации их богатств представлялась кощунственной.

Читателю известно множество фактов о различных корыстных злоупотреблениях Брежнева, Рашидова, Георгадзе и других государственных и партийных деятелей. Но до сих пор не принято никаких мер по расследованию этих фактов и изъятию капиталов преступного происхождения. Наоборот, есть немало примеров прямо противоположных. Так, после самоубийства Щёлокова изъятые у него ранее ценности были возвращены сыну Игорю. Вернули папино имущество и другой наследнице – Галине Брежневой. Таким образом, далеко не случайно «стойкие солдаты ленинской партии», как они сами любили себя скромно величать, с молоком матери усваивали, что естественная кончина либо добровольный уход из жизни ограждают не только от позора разоблачения, но и позволяют сохранить клановые богатства. Именно в этом заключается подчас основной мотив сановных самоубийств.

Наша следственная группа решила сломать подобную порочную практику, а значит, устранить ещё одну причину самоубийств. Фактически следователи вступили в борьбу за сохранение жизни мафиози.