Креншоу

– Да, наверное, – сказал я.

– Что ж, ладно, – улыбнулся папа. – Договорились.

– Факт: я бы очень хотела позавтракать, – сообщила мама. – Давайте пойдем посмотрим, что можно для этого предпринять.

Пятьдесят один

Музыкальный магазин выглядел ветхим. Мы ждали в машине, пока родители ходили разговаривать с владельцем. Их не было очень долго. Мы с Робин играли в хлопьебол: кидали в ее кепку кусочки жвачки без сахара.

– Помнишь те фиолетовые мармеладки? – спросила Робин.

– Волшебные?

Робин вздохнула:

– Может, они были не такие уж и волшебные.

Я выпрямился:

– То есть?

– Я принесла их с дня рождения Кайли. – Робин потянула себя за хвостик. – Я просто хотела, чтобы тебе они казались волшебными. Но волшебства не бывает. Конечно же!

– Может, и бывает. Иногда, – улыбнулся я. – Мы точно не знаем.

– Правда? – недоверчиво спросила Робин.

– Правда, – уверенно сказал я.

Родители вышли из магазина, довольно улыбаясь. Они пожали руку мужчине, и он дал им связку ключей.

– Я получил работу, – сказал папа, продолжая улыбаться. – На неполную ставку, но все равно эти деньги должны нам помочь пережить трудный момент. И у нас теперь есть дом. Всего на месяц, конечно. Остается надеяться, что за это время мы придумаем новый план. Мне очень хочется, чтобы вы с Робин остались в той же школе. Мы будем делать все, что в наших силах, но гарантий никаких.

– Знаю, – сказал я. Не все в папином рассказе было гладко, но он меня успокоил.

Наш новый дом оказался крошечным, всего с одной спальней. Там не было телевизора, а ковер был скучного бежевого цвета.

Но у этого дома были крыша, дверь, а мы были семьей, которая в нем нуждалась.

Пятьдесят два

В статье о воображаемых друзьях, которую я читал, говорилось, что они часто появляются в периоды стресса. Еще там говорилось, что дети обычно перерастают такую дружбу, когда у них возникают более взрослые интересы.

Но Креншоу рассказал мне еще кое-что.

Он сказал, что воображаемые друзья никогда не уходят, они всегда наготове. Ждут, ведь может произойти такое, что они снова понадобятся.

Я сказал, что в таком случае ему много приходится ждать, а он ответил, что не возражает, ведь это его работа.

В первую ночь в нашем новом доме я спал в кресле в гостиной. Посреди ночи я проснулся. Все остальные крепко спали.

Я пошел в ванную попить и очень удивился, когда услышал шум воды. Я постучал и, когда никто не ответил, приоткрыл дверь и посмотрел в щель.

Пузыри летали в воздухе и танцевали. Пар клубился над ванной. Но сквозь этот туман я смог разглядеть Креншоу, который сооружал себе бороду из пены.

– У тебя есть фиолетовые мармеладки? – спросил он.

Не успел я ответить, как почувствовал папину руку у себя на плече.

– Джексон? Все хорошо?

Я повернулся к папе и крепко его обнял:

– Я люблю тебя. И это – факт.

– Я тоже тебя люблю, – прошептал папа.

Я улыбнулся, вспоминая вопрос, который хотел задать.

– Пап, – начал я, – а ты, случайно, ни с каким Финианом не знаком?

Я закрыл дверь в ванную, но сперва еще раз взглянул на Креншоу. Он стоял на голове. Его хвост был весь в пене.

Я изо всех сил зажмурился и досчитал до десяти. Медленно досчитал.

Казалось, десяти секунд мне хватит на то, чтобы убедиться в том, что мой друг не собирается исчезать.

Когда я открыл глаза, Креншоу все еще был на месте.

Этому можно было найти логическое объяснение.

Все всегда можно объяснить логически.

Но мне хотелось радоваться волшебству столько, сколько получится.