Крепости неодолимые

Суровая действительность начисто опровергала бытовавшее мнение, изображавшее раненого воина картинным героем с богатырским здоровьем, для которого любая рана пустяк и пребывание в госпитале — лишь досадная случайность. «Велик русский солдат!» — восклицала сестра милосердия Ю. П. Вревская. Но величие солдатской души проявлялось не в псевдогероизме, а в обыденности и даже прозаичности военных будней. «Что за нежные, любящие сердца скрываются за этими грубыми шинелями, — писала родным сестра милосердия Гривцева. — Иногда даже больно видеть, до чего они благодарны за каждое доброе слово, за каждый ласковый взгляд». «Солдаты наши положительно какие-то святые: кротость и смирение их для меня были непостижимы», — вспоминала А. Теплякова.

Но и женщины ни в чем не уступали мужчинам. Так же, как солдаты и офицеры русской армии, они выдержали суровую проверку войной и заслужили своими делами всеобщее восхищение и уважение. «Я видел их 12 числа (сентября. — Б. К.) — писал военный инженер на Шипке генерал Д. Кренке, — они бродили, как тени, но работали и не хотели оставить своего поста».

Небольшой болгарский городок Плевна следом за Шипкой стал местом драматических событий. Трижды пытались взять Плевну «открытою силою», и трижды пришлось пережить горечь неудач. «Первое дело под Плевной было неосторожностью, второе — ошибкой, третье — преступлением», — констатировал С. П. Боткин. Так или иначе, каждое было оплачено десятками тысяч жизней, реками русской крови.

Если на Шипке сестры милосердия работали в относительной безопасности, вдалеке от места сражения, то при штурмах Плевны, особенно при третьем, их и женщин-врачей можно было увидеть на передовых позициях, делавших не только перевязки, но и принимавших участие в сложнейших хирургических операциях. А ведь и здесь дело доходило почти до абсурда. В дневнике врача Варвары Некрасовой сохранилась запись: «Врачи (мужчины. — Б. К.) стараются показать нам, что мы им неровня, что мы столько не смыслим, что мы врачами не будем». Среди некоторых мужчин-врачей бытовало мнение, что «барышни» едва ли способны быть хирургами «ввиду нервозности». Конечно, такой точки зрения придерживались далеко не все. Уже в день Третьей Плевны на одной из осадных батарей младший врач Софья Бальбот доказала, что у женщины достаточно хладнокровия, знаний, умений, и даже грохот сражения, свист пуль и разрывы снарядов не в состоянии были помешать операциям. Она же в течение четырех дней, работая в подвижном лазарете 16-й пехотной дивизии, располагавшемся в деревне Тученица, находившейся вблизи боевых порядков, «наложила около 30 гипсовых повязок и проделала более десятка сложных и простых операций». В 47-м военно-временном госпитале «г-жа Бант ле произвела ампутацию бедра и экзартикуляцию всех пальцев, Соловьева — ампутацию бедра в верхней трети, Матвеева — резекцию локтя, ампутацию голени, плеча, Остроградская — ампутацию голени».

Выписка из госпитального отчета далеко не полна и все же наглядно свидетельствует о первых самостоятельных шагах женщин-врачей.

Третья Плевна с ее многочисленными жертвами открыла глаза на вопиющее пренебрежение высшего командования к медицинскому обеспечению войск. В какие неисчислимые жертвы это вылилось — широко известно. На своих полотнах В. В. Верещагин с документальной точностью изобразил труд сестер милосердия на перевязочном пункте. Здесь все казалось красным: одежда, белье, обувь, оружие. И. среди этого странного переплетения человеческих тел, отрешенности и безысходности, стонов и криков о помощи, невыносимого смрада — русская женщина. Какими силами необходимо было обладать, чтобы все это выдержать?! Очевидно, под острым впечатлением пережитого написаны стихи:

Грустно… жутко… страшно в низеньком бараке.

Что ни взор — то мука… что ни шаг — страданье!Вопли… бред ужасный… стоны… скрежетанья!«Ох, конец, сестрица?.. Пить?.. Воды скорее?..»

«Где сестра? Ой, тяжко!.. Смерть мне?..»«Ох, сползла повязка — на, поправь, сестрица!..»«Жарко?., льду?., сгорю?., душит огневица?»Сил нет хладнокровно слышать эти звуки,

Видеть эти лица… эти злые муки?..А она, как ангел — безмятежный, ясный,Носится неслышно в той среде ужасной.

«Эти женщины принесли много пользы на главном перевязочном пункте, — оценивал труд сестер милосердия Склифосовский. — И несмотря на то, что пришлось им пережить самые тяжелые испытания в памятный день 30 августа 1877 года, они вынесли все невзгоды мужественно и работали до конца. Может быть, это был единственный пример деятельности сестер милосердия под неприятельскими выстрелами».