Крепости неодолимые

Появление женщин на войне породило серьезную нравственную проблему, и, как многие отмечали, женщины пронесли через испытание огнем свою совесть и честь незапятнанной. На этом фоне неприглядно выглядит инцидент, происшедший в лазарете Георгиевской общины. Находившийся вблизи главной квартиры, он стал объектом частых посещений Александра II. Причина — в нем трудилась очень красивая сестра милосердия, по странному совпадению носившая фамилию «Романова», которой император стал уделять особое внимание. Елизавета Петровна Карцева, старшая сестра общины, заметив это, с первой же партией раненых отправила ее в Россию. При очередном посещении лазарета Александр II, заметив исчезновение понравившейся ему сестры, прямо спросил Карцеву: «А где же сестра Романова?» Елизавета Петровна ответила: «Она уехала сопровождать больных сестер в Петербург». Царь все понял, наскоро закончил визит, сухо попрощался и покинул лазарет.

Чины главной квартиры рангами поменее использовали любую отдушину для флирта. «В этом случае и лицам довольно высокопоставленным следовало подчас поучиться у простого солдата!» — восклицал современник. Ласковым именем «сестрица» называли они сестер милосердия. «Век не забудем!» — говорили выздоравливающие. «Прощай, родная!» — шептали умирающие, вручавшие сестрам скромные сбережения и просившие отписать в письме, что «умер за святое дело». Ушедшие из жизни могли не сомневаться — последнее поручение будет выполнено.

«Насколько мне приходилось замечать отношение солдат к милосердным сестрицам, — вспоминал врач 47-го военно-временного госпиталя, — за очень немногими исключениями отношения эти отличались всегда крайне симпатичным характером. Сестры, вполне свободно толковавшие и смеявшиеся с солдатами, всегда могли рассчитывать на удивительную деликатность простого солдата».

С Александром II связан еще один довольно примечательный эпизод. Ни для кого не было секретом, что война предоставила прекраснейшую возможность для наживы чиновникам товарищества, занимавшегося снабжением армии. Еще больший хаос царил в финансовом хозяйстве. Согласно императорскому указу, «чтобы сестры, не заботясь о пропитании, могли отдаваться своему делу, для этого сверх офицерской порции… отпускается каждой сестре по 30 р. ежемесячно, а на снабжение их форменным, обязательным костюмом 100 р. единовременно». Но далеки не все даже хорошие указы выполнялись, и Александр II в этом убедился.

«При осмотре госпиталя, — сообщает в Россию С. П. Боткин, — несколько сестер милосердия просили государя приказать им выдать жалованье. Неизвестно, что из этого выйдет». На это с определенной точностью ответил В. И. Немирович-Данченко, по совпадению обстоятельств встретивший «проштрафившихся» девушек по дороге в Россию. «Жалованье, конечно, им не выдали», — заключает корреспондент.

В воспоминаниях Ольги Юханцевой сохранилась запись беседы. «Сестричка, а жалованья сколько получаешь?» — спросил ее раненый солдат. «Жалованья мы и вовсе не получаем, — последовал ответ. — Мы рады, что можем хотя бы немного помочь вам».

О полнейшей бескорыстности и честности сестер милосердия свидетельствует участник войны: «Солдаты с неохотой отдавали деньги госпитальному бухгалтеру и считали сохранными их только в руках у сестрицы, так как знали, что она их не обидит и в случае смерти отошлет семье».

В ноябре после продолжительной и изнурительной осады пала Плевна. Эта весть с быстротой молнии разнеслась по всей русской армии. Раздался всеобщий вздох облегчения. Всем казалось, что самое трудное теперь позади и война скоро кончится. Но впереди еще был переход через заснеженные Балканы, разгром армий Вессель-паши и Сулеймана-паши, трудные версты наступления на Константинополь.

Последние месяцы войны, пожалуй, были для женщин, находившихся в действующей армии, самыми драматичными. Следом за войсками по узким, труднопроходимым горным дорогам шли госпитали, лазареты, склады. Но еще до того, как основные медицинские силы оказались по ту сторону Балкан, вместе с передовыми отрядами, преодолевая суровую стужу, шли сестры милосердия, готовые в любую минуту прийти на помощь героям. В дневнике А. А. Тепляковой о переходе через Иметлийский перевал повествуют следующие строки: «Узенькая тропинка, по которой мы шли, упираясь на длинные палки, круто поднималась вдоль обрыва… Страшно было смотреть, как по ней втаскивали наши солдаты горные орудия. При штурме турецких укреплений при Иметли был ранен полковник Куропаткин (начальник штаба Скобелевского отряда. — Б. К.) и я и Софья (Энгельгард) двое суток не отходили от него».