Крещение

В это время из противоположной дверцы машины вылез генерал, востроглазый ездовой, увидев его, панически побелел лицом и нырнул за борт повозки. Упряжки окончательно смешались, сбились в канаву, и дорога освободилась.От моста саженным махом прибежал капитан-обозник, второпях, длинный и худотелый, едва не налетел на генерала и остолбенел перед ним с сомкнутыми носками, чем еще больше рассердил Березова.

— Чей обоз?

— Двадцать седьмой гвардейской.

— Как ты его ведешь, капитан? Погляди. Где интервалы? Где регулировка?

— Это все у меня Олексиенко, — бросил капитан свирепый взгляд на усатого, прикусив нижнюю губу и раздувая ноздри.

— На передовую, капитан. Взводом командовать. Фамилия?

— Гвардии капитан Самоваров.

— Взводом командовать, Самоваров. Взводом.

— Батальоном командовал, товарищ генерал. Сейчас на поправке. — Капитан приподнял на правой руке обшлаг гимнастерки и обнажил изувеченное запястье, затянутое тонкой красноватой блестящей кожицей. Генерал не поглядел на руку капитана, но и не стал бранить его, сел в машину, и она тронулась.

Капитан бежал впереди нее, суетно махал руками, кричал на ездовых, но те и без него жались к обочине. «Унизительно ведет себя», — со стыдом за капитана подумал Заварухин.За мостом войска и обозы стали попадаться все чаще и чаще, и Березов оживился:

— И все-таки, полковник, позволь тебе не поверить, что в войсках нет наступательного порыва. Ведь каждый из солдат видит эту силищу — она не может не влиять на него положительно и окрыляюще. Тут вот другое, полковник. — Генерал понизил голос: — Самолет, на котором летел генерал Самохин, пропал. Исчез. Потерян. А с генералом все директивы Ставки для нашего фронта на ближайшую операцию. Ведь это черт знает во что может вылиться.

— Как же так? — вырвалось у Заварухина.

— Уму непостижимо. Но факт остается фактом. Начальник штаба фронта вкратце познакомил меня с ближайшей и последующей задачами армии. Они вытекают из той обстановки, какая будет складываться на левом фланге нашего фронта между пятнадцатым и двадцатым мая. — Генерал из кармана на дверце достал большой планшет с картой и, развернув его на коленях, с профессиональной быстротой сориентировался — Войска Юго-Западного фронта обтекают Харьков с юго-запада и с севера, из района Волчанска. Охватывающее положение наших войск, наше преимущество в живой силе и танках гарантирует нам несомненный успех. Задача нашей армии: используя успех левого соседа, на рубеже реки Тим прорвать оборону немцев и двигаться по оси Никитское, Свобода. Вашей дивизии сосредоточиться в селе Дедовском и наступать на правом фланге армии. Два полка Камской дивизии еще вчера ночью сдали свои участки обороны и сейчас в пути. Один полк будет выведен сегодня. То есть через три-четыре дня вся ваша дивизия должна быть в Ледовском, куда уже доставляются боеприпасы, продовольствие и фураж армейским транспортом. То, что совершенно вероятно будет тебе придано, тоже направляется в Ледовское. Я думаю, кто— то из твоих людей уже есть там. Сразу же бери все в жесткие руки и будь готов в любую минуту занять исходные рубежи для наступления. И еще особенно важно, полковник, сразу же активизируйте действия поисковых групп до выхода на исходную позицию. Надо хорошо изучить противника, чтобы не наступать вслепую. Я тебя довезу до Волового, а дальше уж ты доберешься сам. Там везут к тебе боеприпасы — подбросят. — Генерал свернул планшет и сказал шоферу: — Груздев, приглядывайся к указателям, не проскочить бы поворот на Воловое. Ну, полковник, буду прям с тобой: ты поправился мне как командир, мыслящий дальше того, что требует служба. Чего ж говорить, этому и учили нас. Насчет пессимистических выводов по итогам предстоящего наступления ты, думаю, поторопился. Доволен я, что меледу нами состоялся доверительный разговор. Признаюсь, не со всяким это бывает у меня. Высказываю свою надежду, что мы сработаемся.

— Я ведь тоже, товарищ генерал, вначале подумал о вас…

— То, что ты обо мне подумал, полковник, пусть останется при тебе. Знай одно: я люблю, чтоб подчиненные уважали мои приказы и точно исполняли их.