Читаем Крещение Руси полностью

В V веке до Р. X. знаменитый грек Геродот, прозванный «отцом истории», посетил греческие колонии на северных берегах Черного моря и оставил ценнейшие описания земли, лежащей к северу от Тавриды (Крыма). Все огромное пространство от Причерноморья до Балтики понтийские греки называли Скифией, по имени народа, непосредственно соседствовавшего с ними в причерноморских степях. Уже тогда Скифия была понятием не столько этническим, сколько географическим: Скифию населяли разные народы. Геродот писал: «Численность населения скифов я не могу определить точно, так как получил об этом весьма различные сведения... Согласно одним сообщениям, скифы очень многочисленны, а по другим, коренных скифов, собственно говоря, очень мало» [I, 5, с. 208]. «Отец истории» описывает и многие другие народы,* которые говорили на разных языках, вследствие чего и скифам, и грекам для общения с одними только «агриппами» на востоке Скифии требовалось семь переводчиков с семи разных языков [I, 5, с. 193].

Геродот довольно точно описал то, что ему удалось узнать о жизни народов Скифии. Собственно скифов он изображает как людей кочевых, не знающих земледелия, живущих с семьями на повозках, в которых они передвигаются за своими стадами. У них нет ни городов, ни укреплений. Все они - конные воины, стрелки из лука [I, 5, с. 198 - 199]. Это свидетельство вполне подтверждается археологическими раскопками скифских захоронений в степном Причерноморье.

Но для нас особый интерес представляют народы, названные Геродотом «скифами-па- харями» (αροτηρεζ ) и «борисфенитами-зем- ледельцами» (γεωργοί). Первые населяли среднее течение и верховья р. Гипаниса (Буга), вторые - среднее течение Борисфена (Днепра). У них были города и укрепления, они вели оседлый образ жизни, владели ремеслами, занимались хлебной торговлей (греческая колония Ольвия называлась даже «торжищем борисфенитов») [I, 5, с. 191 - 193]. Судя по этому описанию, скифы-пахари и борисфениты-земледельцы не были собственно скифами. Данные современных наук свидетельствуют, что в те времена по Бугу и Среднему Днепру как раз находились земли юго- восточного края праславянского этнического массива, простиравшегося, как уже было сказано, до Одера на западе.


Предметы из курганов - погребение русских воинов-дружинников ІХ-ХІ вв.

Великий Геродот, описывая праздник священного плуга у борисфенитов, сообщает их самоназвание - «сколоты», которое происходит от имени мифического родоначальника Колаксая, что, как толкуют лингвисты, может означать «Солнце-Царь» [II, 12, с. 19].

Данные истории, археологии, этнографии и языковедения позволяют определенно отличить Геродотовых «скифов-пахарей» и «борисфенитов-сколотов» от собственно скифов и отнести этих земледельцев к числу тех «других народов», которые, по словам Геродота, «кроме скифов» жили к северу от Черного моря на обширной территории, называемой Скифией лишь в чисто географическом смысле. История скифов очень интересна, ей посвящены многие современные исследования, но мы говорим здесь об этом народе лишь для того, чтобы показать, что славяне - не скифы. То, что мы знаем теперь о культуре, занятиях, областях обитания праславян [II, 12, с. 26 - 30], позволяет считать, что земледельцы, пахари Геродота - это праславянские народы. Очень заманчиво в этом отношении сопоставление самоназвания «сколоты» с такими древними русскими названиями, как Оскол (река), Осколд (имя князя; в позднейшей трансформации - Аскольд), Ворскла (река). Академик Б. А. Рыбаков осторожно допускает, что слово «Ворскла» может быть расшифровано как «вор»-«скъл», т. е. как «забор склотов» (вор в древнерусском языке - забор, ограждение). Сколоты жили именно в этих местах и могли оставить память о себе в некоторых географических названиях.

Разумеется, сколотами назывались в те времена не все праславяне, а лишь очень небольшая их часть, представлявшая собой, как полагают, племенной союз, формировавшийся в государство. Такие племенные союзы славян и тогда, и в более позднюю эпоху имели разные названия и самоназвания, о чем свидетельствует хотя бы перечень славянских «племен» (а точней - племенных союзов) в «Повести временных лет».

Перейти на страницу:

Похожие книги

Новый эклогион
Новый эклогион

Псковским региональным отделением Литературного фонда России издана книга «Новый эклогион» преподобного Никодима Святогорца. Ее составили жития святых мужей и жен, выбранные из святцев нашей святой Православной Церкви и пересказанные преподобным Никодимом.35 лет Никодим Святогорец жил в пустыньке «Капсала», вблизи греческого городка Карей, которая сравнима с оазисом в пустыне. Убогие подвижнические каливы, где проливаются пот и боголюбезные слезы, расположены на прекрасных холмах. По словам монахов, пустынька похожа на гору Елеонскую, где молился Христос. Здесь Господь — «друг пустыни, здесь узкий и скорбный путь, ведущий в жизнь…». В этом прибежище преподобных авва и просветился, и освятился. И, движимый Духом, следуя отеческому преданию, писал свои бессмертные сочинения.Горя желанием показать православному миру путь восхождения к Богу, святой Никодим был занят поисками методов обучения, чтобы с их помощью, избавившись от своей страстной привязанности к земному, верующий смог бы испытать умное духовное наслаждение, наполняя душу свою Божественной любовью и уже здесь предобручаясь вечной жизни. Так в конце XVIII века был создан «Новый эклогион», для которого преподобный выбрал из рукописей Святогорских монастырей неизданные жития, чтобы преподнести их как нежный букет духовных цветов нашему жаждущему правды православному народу. На примерах богоугодной и святой жизни он закалял его слабую волю, освящал сердце и просвещал помраченный страстями ум.Большинство житий, ради малограмотных «во Христе Братий своих», Никодим переложил с древних текстов на доступный язык. Простой, всем понятный язык Никодима насыщен личным священным опытом, смирением и радостотворным плачем, любовью к Богу, славословным кипением сердца и литургическим чувством.

Никодим Святогорец

Православие / Религия / Эзотерика
Православие и свобода
Православие и свобода

Представлять талантливую работу всегда приятно. А книга Олеси Николаевой «Православие и свобода» несомненно отмечена Божиим даром приумноженного таланта. В центре её внимания − проблема свободы воли, то есть та проблема, которая являлась мучительным вопросом для многих (и часто − выдающихся) умов, не просвещённых светом боговедения, но которая получает своё естественное разрешение лишь в невечернем свете Откровения. Ведь именно в лучах его открывается тот незыблемый факт, что свобода, то есть, по словам В. Лосского, «способность определять себя из самого себя», и «придаёт человеку отличающую его особенность: быть сотворённым по образу Божию, ту особенность, которую мы можем назвать личным его достоинством»[1]. Грехопадение исказило и извратило это первозданное достоинство. «Непослушанием Богу, которое проявилось как творение воли диавола, первые люди добровольно отпали от Бога и прилепились к диаволу, ввели себя в грех и грех в себя (см.: Рим. 5:19) и тем самым в основе нарушили весь моральный закон Божий, который является не чем иным, как волей Божией, требующей от человека одного − сознательного и добровольного послушания и вынужденной покорности»[2]. Правда, свобода воли как изначальный дар Божий не была полностью утеряна человеком, но вернуть её в прежней чистоте он сам по себе не был уже способен. Это было по силам только Спасителю мира. Поэтому, как говорит преподобный Иоанн Дамаскин, «Господь, пожалев собственное творение, добровольно принявшее страсть греха, словно посев вражий, воспринял болящее целиком, чтобы в целом исцелить: ибо "невоспринятое неисцеляемо". А что воспринято, то и спасается. Что же пало и прежде пострадало, как не ум и его разумное стремление, то есть воление? Это, стало быть, и нуждалось в исцелении − ведь грех есть болезнь воли. Если Он не воспринял разумную и мыслящую душу и её воление, то не уврачевал страдание человеческой природы − потому-то Он и воспринял воление»[3]. А благодаря такому восприятию Спасителем человеческой воли и для нас открылся путь к Царству Божиему − путь узкий и тесный, но единственный. И Царство это − лишь для свободно избравших сей путь, и стяжается оно одним только подвигом высшей свободы, то есть добровольным подчинением воле Божией.Об этом и говорится в книге Олеси Николаевой. Великим достоинством её, на наш взгляд, является тот факт, что о свободе здесь пишется свободно. Композиция книги, её стиль, речевые обороты − свободны. Мысль течёт плавно, не бурля мутным потоком перед искусственными плотинами ложных антиномий приземлённого рассудка. Но чувствуется, что свобода эта − плод многих духовных борений автора, прошлых исканий и смятений, то есть плод личного духовного опыта. Именно такой «опытный» характер и придаёт сочинению Олеси Николаевой убедительность.Безусловно, её книга − отнюдь не богословско-научный трактат и не претендует на это. Отсюда вряд ли можно требовать от автора предельной и ювелирной точности формулировок и отдельных высказываний. Данная книга − скорее богословско-философское эссе или даже богословско-публицистическое и апологетическое произведение. Но, будучи таковым, сочинение Олеси Николаевой целиком зиждется на Священном Писании и святоотеческом Предании, что является, несомненно, великим достоинством его. А литературный талант автора делает сокровищницу Писания и Предания доступным для широкого круга православных читателей, что в настоящее время представляется особенно насущным. Поэтому, думается, книга Олеси Николаевой привлечёт внимание как людей, сведущих в богословии, так и тех, которые только вступают в «притвор» боговедения.Профессор Московской Духовной Академии и Семинарии,доктор церковной истории А. И. Сидоров© Московское Подворье Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. 2002По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II

Олеся Александровна Николаева

Православие / Религиоведение / Христианство / Эзотерика / Образование и наука