Крест Чубайса

Весь закон состоял из четырех статей, в каждой статье — по абзацу. Все умещалось на одной страничке. Редкий случай законодательной лаконичности. Статья 1 устанавливала, что 51 процент РАО находится в федеральной собственности. За это и Чубайс проголосовал бы, если бы спросили. Но дальше следовало небольшое дополнение: “Продажа и иные способы отчуждения, а также сдача в залог акций...”, указанных в законе, осуществляется только на основании федерального закона. Если, разумеется, такой закон будет принят. И это была засада номер один.

Главный же сюрприз содержался в статье 4: “Установить, что в собственности иностранных государств, международных организаций, иностранных юридических лиц, иностранных физических лиц может находиться до 25 процентов (курсив наш. —

М.Б., О.П.) всех видов акций РАО “ЕЭС”. Вот практически и весь закон.

На момент его вступления в силу иностранным акционерам принадлежало уже 30 процентов энергохолдинга. Ельцин целый год закон не подписывал. Было ли это результатом специальных аппаратных или политических интриг или просто президент не хотел подписывать то, что исходило от коммунистов, неизвестно. Парламент, надо сказать, особо и не настаивал на его подписании, иначе бы шумно давил на Ельцина, если бы тот продолжал упрямиться, преодолел бы вето, что проделывал не один раз. В данном случае для блокирования неприятной бумаги хватило простого тихого саботажа. Закон лежал себе в президентской канцелярии молча и никого не трогал. Пока в РАО не пришел Чубайс и пока Березовский не увидел в этом нарушение “баланса расстановки сил” и личную обиду. Его аппаратного опыта и влияния на Ельцина хватило, чтобы годовалый законодательный акт был подписан, вступил в силу, а акции РАО, занимавшие до 20 процентов оборота ММВБ, рухнули как подкошенные.

При этом иностранные акционеры, несмотря на падение котировок, не разбежались кто куда, а остались в компании и продолжали голосовать, как считали нужным и за кого хотели.

Сам закон ждала судьба яркая и бессмысленная. Чубайс стал биться за его отмену или пересмотр. Бился долго, упорно, больше трех лет. А потом вдруг перестал. Перестал, когда понял, что закон хоть и принят и в силу вступил, а выполнить его невозможно. Как определить, кто именно из иностранных инвесторов внутри разрешенных 25 процентов, а кто входит в “лишние” пять? Никак не определить, а значит, и выкидывать никого не будут. Чубайс успокоился и занялся другими делами.

Как уже было сказано, Чубайсу, назначенному в РАО, повезло с тем, что компанию до него возглавлял Бревнов, которого не воспринимали ни энергетики, ни губернаторы. Как вспоминает один из энергетических “генералов” — бывший гендиректор “Белгородэнерго” Евгений Макаров, в свои пятьдесят три года нигде, кроме энергетики, не работавший:

— Бревнов на одном из совещаний линию в пятьсот киловольт назвал линией в пятьсот киловатт. Ну и все. Какой энергетик такого начальника слушать будет?

То есть Бревнов за короткий период своей работы в РАО успел послать сразу два сигнала о своей несостоятельности. Один — аппаратный, по центральному аппарату РАО, когда “не гак сел”, не занял главный кабинет. А другой сигнал он подал генералам системы “по проводам”, когда ватты с вольтами перепутал. А это два совершенно разных человека. Джеймс Ватт и Алессандро Вольта хоть и изобрели одноименные единицы измерения и жили примерно в одно время, но — в совершенно разных странах. Первый в Шотландии, второй — в Италии. А разница между ваттом и вольтом еще большая, чем между этими двумя государствами. Это вам любой электромонтер скажет.

— Вот Чубайс, — говорит Макаров, — ни одной подобной просечки не допустил.

Так что если бы Немцов не только Чубайса экзаменовал перед назначением, то, может, и не утвердил бы Бревнова или заставил бы его учить материальную часть.

Но были и у Чубайса подобные проколы, Макаров просто не в курсе. Чубайс рассказал, как через несколько месяцев после назначения, летом или в начале осени девяносто восьмого, проходило собрание генеральных директоров федеральных электростанций. Одного из докладчиков он строго так спрашивает: “Что у вас с абонентской платой?” В ответ — недоуменное молчание и шепот коллег: “Товарищ — с электростанции, а электростанции абонплату (платежи в РАО за пользование электросетями) не платят. Это забота соответствующего АО-энерго”.

Чубайс спросил о том, что его беспокоило и в чем не трудно, как ему казалось, разобраться, — поступление денег в РАО. Получилось глупо. Но, удивительное дело, ему простили, и этот его вопрос не стал очередным отраслевым анекдотом. Потом, во время новогоднего отпуска, Чубайс, раздраженный собственной оплошностью, нарисует подробную картинку: входящие и исходящие денежные потоки компании, что с ними происходит на каждом этапе.