Крест Чубайса

Чубайс, хоть и знал закон Ома для участка цепи, к энергетическому цеху никакого отношения не имел и был для компании совершенно чужим. Но ему в известном смысле повезло с предшественником. Энергетики уже настолько были унижены Борисом Бревновым, которого годом раньше привел в РАО Немцов, что теперь они были счастливы принять в качестве начальника кого угодно. Хоть актера Михаила Пуговкина, хоть футбольного тренера Олега Романцева. Любой, по мнению энергетиков, был бы лучше двадцатидевятилетнего банкира Бревнова, поставленного управлять одной из крупнейших в мире энергетических компаний. Бревнов, правда, имел диплом инженера-электромеханика, но это никак не примиряло его с отраслью, потому что по специальности он до назначения в РАО ни дня не работал. Сразу после университета он оказался президентом неведомого АО “Виста” и председателем правления банка “Нижегородский банкирский дом”.

Нет сомнения, что Немцов, у которого молодой банкир работал экономическим советником в Нижнем Новгороде, посылал Бревнова в РАО “ЕЭС” с простой и незамысловатой задачей — реформировать естественную монополию.

Надо видеть здание бывшего Минэнерго СССР в Китайгородском проезде, в двух сотнях метров от Кремля. Классическая “деловая архитектура” сталинских времен. В этом комплексе зданий на углу бывшей площади Ногина (сейчас—Славянская) и Китайгородского проезда всегда располагались “тяжелые” министерства (Минчермет, Минпромстрой, Минцветмет...). Здесь работали Орджоникидзе и Каганович. Здесь же, уже в самом здании Минэнерго, сидел Петр Непорожний, самый, пожалуй, известный министр энергетики советских времен. Он руководил советской энергетикой при Хрущеве, Брежневе, Андропове, Черненко, больше тридцати лет — с 1962 по 1985 год. При нем было построено и введено больше всего электростанций. Да что там электростанции! Он строил целые города и огромные заводы, не имеющие никакого отношения к энергетике. Разве что они становились крупными потребителями электроэнергии.

К нему, как вспоминает Анатолий Майорец, последний советский министр энергетики, обращался председатель Совета Министров СССР Косыгин с предложением построить какой-нибудь Братский алюминиевый завод. На недоуменный вопрос: “А мы-то тут при чем?” — Косыгин обычно отвечал: “А больше некому, Петро, больше некому"’. Интересный, надо признать, был механизм распределения строительных подрядов...

А теперь представьте худого юного кудрявого и, главное, никому не известного банкира, которого Немцов прислал наводить порядок. Его никто не воспринимал всерьез. Тем более что двадцатидевятилетний Бревнов сразу же допустил роковую ошибку. Став председателем правления РАО, он не занял кабинет бывшего министра, оставив его своему предшественнику Анатолию Дьякову. Дьяков подвинулся, но недалеко. Он пересел в кресло председателя совета директоров РАО. Бревнов, видимо, и не предполагал, какой силы сигнал о своей аппаратной слабости он послал сотрудникам компании: пришел человек, не решившийся даже сесть в предназначенное ему кресло.

Дьяков, руководивший Минэнерго, а затем и холдингом с самого его образования в 1993 году, поначалу ничем Бревнову не мешал. Зачем мешать противнику, который совершает ошибку за ошибкой? Бревнову очень понравилась корпоративная авиация. ИЛ-62, принадлежащий РАО, возил молодого руководителя в Штаты и другие важные государства. И не всегда по делам. И не всегда в составе пассажиров корпоративных чартерных рейсов оказываются исключительно сотрудники компании. Иногда — жена, теща и/или собака Бревнова. Дачу он себе снял за 200 тысяч долларов в год. Дача как дача — коттедж в правительственном поселке Архангельское по Калужскому шоссе. Но министрам она полагалась по чину и доставалась по себестоимости с дотацией. А с коммерсантов драли три шкуры, то есть коммерческую цену плюс надбавку за честь жить за одним забором с членами правительства. Бревнов, хоть и управлял компанией, где главный акционер — государство, проходил по разряду коммерсантов. И платил соответственно.

В общем, Бревнов жил широко, а Дьяков ему не мешал. Копил материал, надо полагать. Потому что, когда в итоге пришла Счетная палата, долго копаться им не пришлось. Правда, сначала Дьяков попытался справиться с Бревновым самостоятельно, своей властью, так сказать. Он провел совет директоров и уволил Бревнова. На освободившееся место возглавляемый Дьяковым совет, естественно, назначил Дьякова. Решение прошло, но был один изъян: представители государства в совете голосовали за Дьякова без соответствующей директивы. Минтопэнерго это решение не признало. В РАО усилили пропускной режим. Сергей Кириенко, ставший к тому времени министром топливной промышленности, объявил, что законный руководитель РАО—Бревнов. Тот воспрянул духом и немедленно опечатал кабинет Дьякова.