Крест Империи

Так позвал, будто он здесь, в комнате. Но там, конечно, никого нет. Пустота. Почему все время лезут мысли о Маркусе? Она очень, очень любит своего мальчика. Он давно вырос, и… об этом как-то не думаешь. Но я его очень, очень люблю… мой маленький, сероглазый, кудрявый мальчик.

Неожиданно для себя самой Крис вдруг упала в кресло и разрыдалась.

Йэна допрашивали не профессионалы. Это он понял довольно быстро и перестал волноваться насчет обычных в таких случаях вещей - выдержит ли психоблокада, не заставит ли невыносимая ломка вспомнить имена и факты, которые следует скрыть. Выдержит. Йэну давали отдохнуть между допросами, даже поспать, насколько это было возможно. Наркотик дали только раз, да и то слабенький, Йэн почти его и не почувствовал.

Правда, у непрофессионализма была и другая сторона - никто не придерживался определенной выверенной методики, а фантазия человеческая, как известно, не имеет границ. Никто особо не беспокоился о том, чтобы не калечить подследственного. Сначала Йэна долго и незамысловато били. Через несколько дней началось такое, о чем Йэн позже старался никогда больше не думать. Просто забыть, не помнить о том, до чего в своем падении может дойти человек. Йэн довольно быстро терял сознание от боли - дозировать правильно они не умели и не стремились. Каждый раз, задыхаясь от ужаса, когда его волокли в ТУ камеру, со стенами, покрытыми белым кафелем, Йэн внушал себе одну мысль: сегодня я сдохну. Сегодня я обязательно сдохну. Надежда у него была. Болевой шок - и остановка сердца. Здесь у них даже врача нет, так что шансы имеются. Есть вещи, которые мужчина не может перенести и остаться в живых.

Но Йэн почему-то оставался.

Иногда ему казалось, что у допрашивающих вообще нет определенной цели, не нужна им никакая информация - вопросы ему хоть и задавали, но вяло и редко - а цель только одна, удовлетворить садистские инстинкты и бессмысленно поиздеваться. Но наверное, так ему только казалось.

Он плохо замечал, куда его тащили после допросов. Кажется, камеры менялись. Иногда рядом никого не было, иногда - какие-то люди. Йэну было не до людей. Он применял метод мгновенного засыпания, но очень скоро просыпался, шевельнувшись во сне - от боли в избитом, переломанном теле. Заставлял себя повторять псалмы, один за другим. Это помогало отвлечься. Сердце снова начало пошаливать - так было раньше, в Сканти, но там ему все же не так досталось.

Однажды он пришел в себя, ощутил под собой не кафельный пол, а что-то деревянное. И стена - не белая кафельная, а крашенная. Значит, пока еще пауза. Пока еще можно отдыхать. Йэн со свистом втянул воздух.

Кто-то наклонился над ним. Лицо чем-то знакомое, где-то Йэн его видел уже. И не в форме. В серой дерюжке - значит, это другой заключенный. Йэн чуть расслабился внутренне. Не опасно.

— Ты как? Живой? Пить хочешь?

Он хотел. Тот, другой дал ему воды, приподняв голову. Шевелиться было больно.

— Ничего себе, как они тебя… Говорить можешь?

— Не очень, - Йэн шевельнул губами, они были слишком толстыми и непослушными.

— Тебя ведь зовут Йэн Савинта? Меня Петрос Рок. Я из пятого отдела. Помню тебя, ты был начальником шестого. В ДИСе, давно уже…

Теряю профессионализм, подумал Йэн. Забыл. Пятый отдел - тоже уголовный, как у Тарсия, но там всякая мелочь, бытовая преступность - кражи там…

— Привет, Петрос, - прохрипел он.

— Я тоже был в КИДе, - сообщил сосед по камере, - только вчера вот взяли. Аресты еще идут.

— Что… там? Снаружи?

— Там… там все плохо, Йэн. Очень плохо. Демократы у власти… это их "Народное единство". Мадар теперь президент вроде как. Ты когда сюда попал-то?

— В ту ночь… когда танки…

— А, ты тогда ничего не знаешь. Ну, кто ввел в город танки - так и неизвестно. То ли наши отдали приказ, то ли Мадар с его "Народным единством". Только все три центурии тут же перешли на сторону демократов. Мадар сам въехал на броне, красавец такой. Оборону на площади сразу прорвали, что там стояли-то, пацаны, без оружия почти. Демократы ворвались в резиденцию. Гарвен, Крета, Лайер - убиты. Передали, конечно, что покончили с собой, да. Остальные все арестованы. Вчера выпустили указ о запрете имперской символики - красного флага там, крестов… в смысле, кресты можно только в церкви. Говорят, готовится новый договор со Сканти, Мадар заявил, что скантийские экономические советники теперь возглавят перестройку нашей экономики и приватизацию… Да, и… - Петрос помолчал, - Лерана и Маккар объявили о своем государственном суверенитете…

Йэн дернулся и сразу же застонал.

Отец… мама… Хоть бы они догадались сразу ехать в Анграду… да куда угодно, лишь бы в Эдоли. К Майте можно. Конечно, родство со мной для них опасно, но ведь у них еще семь детей здесь.

Хотя, может, в Маккаре и не будет такого разгула национализма, как в Кари. Во всяком случае харванов не будут резать и сжигать прямо в домах.

— Развалили Империю теперь уже окончательно, - с горечью продолжал Петрос, - в общем, вот так… утешительного мало.