Крест Христов

Вот, христиане, и начало, и середина, и конец креста Христова – все одна любовь Божия! Как в чувственном сем мире, куда ни направим взор – к Востоку или Западу, к Югу или Северу, всюду зрение тонет в неизмеримости неба; так в духовной области тайн, по всем измерениям креста Христова, созерцание теряется в беспредельности любви Божией. Прекратим дерзновенное об этом молчание. Слово крестное чем более изрекается, тем более немеет язык плоти, и око земного ума слепнет от избытка небесного света крестного. Сам вечный Художник креста, Отец Господа нашего Иисуса Христа, да даст вам по богатству славы Своей, крепко утвердитися Духом Его во внутреннем человеке, верою вселиться Христу в сердца ваши, чтобы вы, укорененные и утвержденные в любви, могли постигнуть со всеми святыми, что широта и долгота, и глубина и высота, и уразуметь превосходящую разумение любовь Христову, дабы вам исполниться всею полнотою Божиею

(Еф. 3, 14–19).

Впрочем, вспомним, что если мы не по имени только христиане, но или являемся, или хотя бы желаем быть истинными последователями Иисуса Христа, то имеем и свой крест, по Его заповеди: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною

(Мф. 16, 24). Поелику же наш крест должен быть подобием Креста Христова, то не отрадно ли теперь помыслить, что и наш крест должен состоять из одной любви? Так, христиане, сей крест, от которого миролюбцы бегут, как от мучителя, и от которого сами крестоносцы нередко стонут, но большей частью потому, что благое и легкое бремя Христово, по неведению, малодушию, неопытности, увеличивают собственными тяжестями, – сей страшный крест весь из любви – что может быть утешительнее? – весь из любви состоять должен. Но да принесет ныне каждый из нас малый крест свой и приложит к великому Кресту Христову, чтобы видеть, сообразен ли он своему прообразу; ибо мы должны ведать, что всякий крест, не подобный Кресту Христову, не вознесет нас от земли, но падет и с нами и разрушится под нами в дрова огню геенскому. Итак, воззрим еще раз на Крест Господень. Вот любовь Отца небесного распинает за нас единородного Сына Своего, – как сообразуется этому наша любовь? Совершаем ли мы дело Авраама (Быт. 22), возношение на жертвенник любви Божией всего нами любимого, без колебания, без остатка собственности, паче упования? Вот любовь Сына Божия сама предает себя на распятие не только Святейшей руке Отца Своего, но и рукам грешников: научила ли любовь и нас неограниченной этой преданности судьбам Божиим, с которой бы мы, как Исаак, всегда были готовы быть жертвою – для славы ли Божией, для очищения ли собственного, для блага ли ближних? Вот любовь Божия, изливающаяся Духом Святым, наполняет высшее и низшее, объемлет время и вечность, чтобы и ожесточенное и омертвевшее враждой против Бога растворить в живоносную и блаженную любовь: умеет ли и наша любовь побеждать злое благим, благословлять проклинающих, молиться за распинающих и не знать ни одного врага во всем мире, хотя бы он не давал нам ни одного друга? Не умножим этих вопросов. Здесь должна продолжать беседу совесть каждого, которая и возвестит нам, ныне или некогда, непременно, или горе, ожидающее врагов креста, или победу, мир и славу его любителей, по суду закланного на кресте Агнца Божия, Которому от всякого создания благословение и честь, и слава и держава во веки веков

(Откр. 5, 13). Аминь.

Cлово в великую пятницу (1817)

Тогда вышел Иисус в терновом венце и в багрянице. И сказал им: се, Человек!

(Ин. 19, 5.)