Крест княгини Ольги

— Что вы прямо как ребенок! Умельцы из похоронного бюро не то что кровоподтеки замаскируют — они человека по кусочкам соберут и приведут в приличный вид! Видели бы вы, каких иногда после аварии привозят…

— Ладно, это все, что я хотела узнать, — Лене стало невмоготу находиться с этим типом в одном помещении. Жизни человеческие он, видите ли, спасает. Еще бы клятву Гиппократа вспомнил!

Лена протянула врачу шприц и шагнула к выходу. В дверях она на секунду задержалась и добавила:

— И никому не говорите, что я у вас была!

— Да что вы! Я себе не враг!

Движения врача стали суетливыми, в глазах сверкало болезненное нетерпение — он не мог дождаться, когда Лена уйдет, оставив его с вожделенным шприцем.

Лена спустилась по запасной лестнице.

На первом этаже она столкнулась с прежней уборщицей. Та внимательно посмотрела Лене в глаза и вдруг проговорила:

— Ты Евгения Петровича не вини. У него жизнь тяжелая, а работа такая — врагу не пожелаешь. Он святой человек, святой!

— Святой? — удивленно переспросила Лена.

— Святой! Он Васеньку моего откачал, с того света вернул, когда Васенька паленой водкой отравился!

— Никто вашего святого не трогает! — отмахнулась Лена и вышла из больницы. Она шла по улице, машинально переставляя ноги, не понимая, куда идет.

Перед ее внутренним взглядом проходили картины, которые ей удалось слепить из разрозненных кусочков.

Вот Олега душат… вот ему вкалывают яд… вот в морг вызывают врача-наркомана, который подписывает фальшивое свидетельство о смерти…

Вот он лежит в полицейском морге, вместе с жертвами бандитских разборок и паленого алкоголя…

За что с ним так обошлись?

И самое главное — кто? То есть понятно, что все было организовано. И майора Мелентьева подключили, и Ахмета. Но не майор же душил Олега. Стало быть, это был наемник, киллер, которому заплатили. Кто заплатил? Кому мешал ее муж так сильно, что этот человек решился на заказное убийство?

Лена почувствовала, как отчаяние в ее душе переплавляется в гнев. В гнев и ненависть. Она узнает, кто убил ее мужа. Узнает и отомстит этому человеку.

И как бы в ответ ее мыслям, крест, что отдала ей Мария Михайловна, вдруг потеплел, а потом стал и вовсе горячим, так что Лена запустила руку под блузку, а то как бы ожога на груди не получилось.

Впрочем, все обошлось, крест снова стал просто теплым, нагретым от человеческого тела.

Поехала княгиня в древлянскую землю. Сама едет с малой дружиной, а сзади большое войско идет. Ехали темными лесами, глухими чащобами, выехали к главному городу древлян, Коростеню.

Большой город Коростень, крепкий. Высоким частоколом огражден, частокол из заостренных бревен, за частоколом — воины древлянские, бороды косматые до пояса, шапки медвежьи, в руках — копья, топоры да тяжелые палицы. За спиной воинов — дома древлян, из толстых бревен срублены, соломой покрыты.

Остановилась княгиня, вышли ей навстречу знатные люди древлянские. Увидели, что с княгиней только малый отряд, обрадовались: значит, с добром идет.

— Согласна я за вашего князя замуж! — говорит древлянам княгиня. — Вдовья доля горькая, вдовья постель холодная, а ваш князь Мал, говорят, храбрый да сильный.

— Это правда, — говорят степенные древляне. — Мал — сильный князь, хорошим мужем тебе будет. А где же те сваты, которых мы к тебе в Киев посылали?

— Они так на моем пиру попировали, что до сих пор протрезветь не могут. Как протрезвеют — так и приедут.

— Это хорошо, — говорят древляне. — Стало быть, можно и нам готовить свадебный пир?

— А скажите мне, господа древляне, как вы моего мужа убили?

— Что о том вспоминать, — говорят древляне, — кто старое помянет — тому глаз вон.