Крест короля

— Что до суда, то суд должен быть законным. Через два месяца в Вормсе собирается сейм[63], вот и отлично! Привезем туда нашего пленника... моего пленника, ибо это я его захватил! И уж там умнейшие и знатнейшие мужи Германии и других земель смогут решить, виновен в чем-либо король Англии или нет. А до того времени я увезу его назад, в Дюренштейн.

— Вы связаны со мной вассальной клятвой! — в бешенстве бросил Генрих.

— Да, — ничуть не смущаясь, согласился Леопольд. — И она обязывает меня платить дань, предоставлять людей в ваше войско и участвовать в ваших войнах. В ваших войнах, но не в ваших подлостях, мой император! Ни один христианин не может в силу вассальной клятвы служить сатане!

— Да что вы все, взбесились?! — страх окончательно обуял Генриха, и он сдался. — Какой там сатана? Я такой же добрый христианин, как вы все. Угодно вам везти пленника на сейм? Ваше право. Но откуда я знаю, правду ли вы говорите? Может, хотите получить за него выкуп, не имея на то прав?

Герцог Австрийский гневно вспыхнул, однако сдержал готовые вырваться резкие слова. Перекрестившись, он приложил левую руку к сердцу, а правую поднял к небу:

— Беру в свидетели Господа Нашего, вас, мой государь, и благородных рыцарей, которые нас слышат, что имею именно то намерение, о котором сейчас сказал. И клянусь моей честью, знаменем, что сейчас развевается над моей головой, моим родовым гербом, который у меня на щите, что привезу короля Англии в Вормс ко дню сейма! Вам не в чем меня обвинить и не в чем заподозрить, ваше величество!

В это время рыцари и воины императора, видя его нерешительность, а также перевес сил со стороны герцога, разъехались в стороны, и несколько рыцарей, прибывших с Леопольдом, подскакали к королю.

— Ваше величество, простите! Мы никак не могли раньше! — воскликнул Эдгар, одним движением меча разрезая веревку на руках узника и с содроганием глядя на его израненные кандалами запястья.

— Рад вас видеть, мессир Эдгар! — улыбнувшись, Ричард подал руку молодому рыцарю. — Это сколько же раз вы еще намерены меня спасать? Так у меня, пожалуй, не хватит на вас никаких наград и титулов... Здравствуйте, граф Луи. Спасибо. О Боже! Сир Седрик Сеймур! Вы всегда появляетесь там, где нужно разобраться с какой-нибудь нечистью? А вот барона Тельрамунда я вижу первый раз в жизни. Так вы и есть тот самый легендарный герой?

— Не знаю, про какого вы слышали, — покачал головой Фридрих, и на его губах появилась улыбка, которой прежде его друзья не видели — открытая и радостная. Она сразу сделала жесткое лицо германца очень молодым и очень красивым.

— Я слышал про самого знаменитого рыцаря Германии и не думаю, что есть еще такой же! — Но тут в глазах короля появилась тревога. — Сир Эдгар, а где же ваш оруженосец?

Молодой рыцарь рассмеялся:

— Не сомневался, что вы про него спросите. Не тревожьтесь, государь, «малыш Ксавье» жив-здоров. Благодаря вам! Сейчас ему поручено, — тут он понизил голос, — отвезти в безопасное место одну даму. Но о ней я не хотел бы говорить, пока нас могут услышать чужие уши. Позвольте, я помогу вам сойти с седла!

Ричард с облегчением перевел дыхание. Для него едва ли не главным сейчас было узнать, что Мария в ту роковую ночь не погибла и не попала в плен.

— Сейчас, мессир, одну минуту!

Львиное Сердце подъехал к герцогу и тем же царственным жестом, каким подавал руку рыцарю Лионскому, протянул ее Леопольду. Лязг железной цепи и кровавые пятна на истрепанной повязке вокруг запястья придали этому жесту еще больше величия.

— Я должен извиниться перед вами, Леопольд. Не за что-либо, произошедшее между нами: тут и я вам, и вы мне насолили одинаково. Но мысли тоже бывают греховны. Я считал вас заодно с Генрихом, а недавно подумал, будто вы заодно и с Парсифалем. Поэтому прошу прощения.

На мясистом лице Леопольда появилось выражение, какое бывает у шкодливого кота, которого поймали за непростительной выходкой, но не наказали, а отчего-то, наоборот, приласкали. Он даже расплылся в улыбке, но в следующий миг опомнился и горделиво вскинул голову:

— Принимаю извинения, ваше величество. И коль скоро вы остаетесь у меня в плену, обещаю доказать, что вы были не правы, особенно — в отношении этого поганого колдуна. Жаль, что он смылся! Однако цепочки они вам понавесили... Точно с подъемного моста сняли! Кто-нибудь может убрать эти железяки, а?

Воины переглядывались, пожимая плечами. Кузнец остался в замке Гогенау.

— Сейчас все сделаем! — заверил Эдгар Лионский, спешиваясь и подавая руку королю, чтобы помочь сойти с седла. — Найдется у кого-нибудь молот? Нет? Ну тогда топор, что ли? Что, и топора нет? Все с мечами?

В это время со стороны холма к двум уже наполовину спешившимся отрядам стремительно приблизился всадник. Шлем и бармица почти совершенно скрывали его лицо. Оказавшись в полутора десятках шагов от герцога, всадник развернул коня, точно собираясь в обратный путь, и вдруг крикнул:

— Погибни, предатель!