Крест короля

Неизвестный отряд двигался, впрочем, не навстречу, а наперерез императору и его спутникам. Он приближался быстро, и вскоре стало видно, что скачут человек пятьдесят, в полном боевом облачении и вооружении. Один из всадников держал высокое древко, над которым, полыхая золотом и багрянцем, развевалось знамя.

— Это еще кто? — не без удивления проговорил Парсифаль, вновь подъехавший к императору. — Откуда они взялись?

— Не знаю, — предчувствуя неладное, отозвался Генрих. И, видя, что встречи не избежать, скомандовал своим: — Стой! Пленника в середину. Кто же это, в самом деле, такие?

Очень скоро он получил ответ на свой вопрос. Вот из густого пыльного облака вырвался крупный мужчина в алом длинном гамбезоне[62], надетом поверх великолепной, тонкой работы кольчуги.

— Я приветствую моего императора! — зычным голосом воскликнул он. — Как удачно, что мы поехали именно этой дорогой!

Генрих от изумления едва не рухнул со своего седла, а Парсифаль со всей поспешностью отъехал от императора и оказался в самом конце отряда.

— Леопольд Австрийский! — наконец сумел выдохнуть Генрих. — Любезный герцог, дьявол вас забери! Что вы тут делаете?

— Я ехал, чтобы встретиться с вами, — ответил герцог, бросая выразительный взгляд в середину отряда — туда, где рыцари и воины сгрудились вокруг пленника. — И мне важно было увидеть вас именно здесь. Хотя, по правде сказать, я думал застать вас в замке Гогенау, да вы там не задержались.

— Но для чего я вам понадобился?

Леопольд слегка усмехнулся:

— Два с половиной месяца назад вы увезли от меня плененного мною английского короля. Вы сказали тогда, что хотите справедливого суда над ним. И я поверил моему императору. Но, как я узнал, вы заключили Ричарда в подземелье, заковав к тому же в цепи, чего не подобает делать в отношении короля и героя Крестового похода.

— Вы будете мне указывать, чего я не должен делать?! — от гнева Генрих снова побледнел.

— Не я, — покачал головой Леопольд. — Вот у меня в руках письмо его святейшества. Папа Римский Целестин Третий, узнав о пленении короля, повелевает поступить с ним по закону, в противном случае грозит ослушнику отлучением от церкви. Я же со своей стороны не хочу и думать, что участвую в возможном убийстве короля!

Эти слова хлестнули Генриха будто пощечина. Откуда это может знать Леопольд?!

Заметавшийся взгляд императора застыл на одном из рыцарей, остановивших своих коней позади Леопольда. Это был мужчина лет тридцати пяти, с лицом, темным от загара, с блестящими карими глазами, спокойно и насмешливо глядевшими из-под выступа шлема.

«Фридрих Тельрамунд! — подсказала память. — Это же он выспрашивал меня о судьбе Ричарда полгода назад! Когда-то он и сам был тамплиером... Значит, догадался?»

— Да, это я рассказал герцогу о ваших планах, император! — сказал тевтонский рыцарь, отвечая на взгляд Генриха. — Я вспомнил о Дне жертвоприношения и высчитал, когда он должен наступить. Шестой час, в шестой день шестого месяца, час, когда Сириус войдет в созвездие Змееносца. «Змей пожрет сердце героя, и его сила окрепнет, чтобы он мог встать на пути Сына Человеческого», так?

— Бред какой-то! — холодея, прохрипел Генрих Шестой. — Вы сошли с ума, Тельрамунд! Я не имею к этой чертовщине никакого отношения. Я действительно собирался предать суду Ричарда Английского, потому что многие рыцари и государи обвиняют его в самых гнусных преступлениях, но...

— Мне не предъявили ни одного обвинения! — крикнул Ричард, отлично слышавший весь разговор и успевший заметить, как Парсифаль и трое тамплиеров незаметно отъехали от основного отряда и с показной неторопливостью удалялись в сторону замка.

— Чтобы судить кого бы то ни было, нужно представить его суду, а не держать закованным в подвале без света, — сказал, выезжая вперед и становясь рядом с Фридрихом, молодой рыцарь на красивом абиссинском коне. — Мой государь — король Франции Филипп-Август, близкий родственник короля Ричарда — просил передать, что изумлен и возмущен вашим поступком. Это его письмо, вместе с жалобой королевы Элеоноры Английской, заставило Папу Римского расследовать исчезновение Ричарда Львиное Сердце. Я — граф Луи Шато-Крайон, в настоящее время — посол его величества.

Генрих понял, что сейчас он потеряет своего пленника и придется как-то объясняться с Парсифалем, а потом вынести гнев Целестина Третьего.

— Обвинения должны быть рассмотрены! — вскричал император. — И никто не может мне в этом воспрепятствовать.

— Я воспрепятствую, — твердо заявил Леопольд Австрийский. — Мой родственник Фридрих разъяснил, какой бесовщиной занимается ваш этот Парти... сифаль, и у меня волосы встали дыбом! Да пускай у меня вырастут ослиные уши, если я позволю сделать это с Ричардом, который оказался в ваших руках по моей вине! Хотите вы или нет, я забираю его назад!

— Да как вы?! — вырвалось у Генриха.

Но Леопольд окончательно вошел в раж: