Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый

Примечательно, что советское руководство Сибири категорически отрицало какое—либо руководство повстанческим движением со стороны эсеров. По информации председателя Сибревкома Смирнова, изложенной в докладе Ленину, специальное расследование показало, что в восстаниях лета—осени 1920 г. в Сибири социалисты—революционеры, как организация, участия не принимали, лишь отдельные эсеры «вовлекались в движение»[800]. На заседании Енисейского губкома 18 октября 1920 г. Смирнов высказал аналогичную позицию: эсеры в силу разгрома их организационного центра не представляют реальной силы. Если будут восстания, – предсказывал руководитель большевиков Сибири, – они будут носить стихийный характер

[801]. Соответствующая интерпретация позиции руководителя Сибревкома нашла выражение в резолюции Енисейского губкома РКП (б) от 25 октября 1920 г.: «Единственные претенденты на роль крестьянских вождей – эсеры – являются совершенно разгромленными организациями, загнанными в безвыходный тупик идеологически. Нет оснований предполагать возможность серьезных попыток эсеров взятия в руки инициативы антисоветских выступлений. Это необходимо признать и, исходя из этого положения, строить нашу работу»[802]

. Органы ВЧК отслеживали поведение представителей небольшевистских партий. В начале июля 1920 г. были проведены чекистами широкомасштабные аресты эсеров в Барнауле, Бийске. В сводке Семипалатинской губчека за 1—15 июля 1920 г. сообщалось: за организацией эсеров ведется усиленное наблюдение[803].

Лидерами протестного крестьянского движения, направленного против политики военного коммунизма, являлись авторитетные в крестьянской среде бывшие партизанские командиры, отличившиеся в борьбе с Колчаком. Заметным протестным крестьянским явлением в Алтайской губернии в 1920 г. стала роговщина, названная таким образом по имени Григория Рогова – крестьяна села Жуланиха Мариинской волости Барнаульского уезда. 1 мая в Жуланихе он поднял восстание. Поводом стало мероприятие по перезахоронению партизан, погибших от рук белогвардейцев – в Жуланиху собралось около тысячи бывших партизан из окрестных сел и деревень. Участие в руководстве повстанцами соратников Рогова по партизанской борьбе – анархистов И. Новоселова, П. Леонова, Е. Возилкина, Ф. Габова – наложило своеобразный отпечаток на крестьянское движение с чертами махновщины. В сообщениях советского военного командования повстанцы нередко именовались «черными».

Важной особенностью крестьянских восстаний в Алтайской губернии, объяснявших ожесточенность сопротивления повстанцев, являлся фактор их зарождения и развития в прежних центрах антиколчаковской партизанской борьбы, в частности, в Барнаульском и Славгородском уездах, – там, где прежде успешно действовали отряды Западно—Сибирской крестьянско—рабочей партизанской армии под командованием Е. М. Мамонтова. Так, село Солоновка Покровской волости Славгородского уезда во время антиколчаковской партизанской борьбы являлось столицей партизанской армии Мамонтова и было сильно укреплено. Среди бывших командиров партизан, недовольных политикой Советского государства, выделялись Никита Кожин и Филипп Плотников – бывшие командир и комиссар 1—го Алтайского полка в партизанской армии Мамонтова. В мае 1920 г. Плотников начал вооруженную борьбу против большевистской власти. В середине июня его отряд насчитывал 500—600 бойцов. В июне 1920 г. повстанческое движение охватило район западнее железной дороги Барнаул—Семипалатинск. Из Боровской волости Барнаульского уезда восстание перекинулось к юго—западу и востоку, угрожая перерезать железную дорогу. В Славгородском уезде повстанцами контролировались Михайловская, Ключевская, Каипская, Покровская, Родинская, Вознесенская волости. В селе Михайловское Славгородского уезда образовался штаб крестьянской повстанческой армии. 3 июля повстанческий штаб объявил мобилизацию мужчин[804]

. Создавались районные штабы, объявлявшие мобилизации. Созвав набатом народ, повстанцы объявляли мобилизацию мужчин от 18 до 45 лет. По оперативным сводкам советского командовния, среди повстанцев было много людей «бедней бедных»[805]. Местное население проявляло сочувственное отношение к повстанцам, оказывало им помощь и поддержку.