Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый

В ноябре – декабре 1929 г. был объявлен политический приговор затянувшемуся спору. И. В. Сталин обрушился с резкими обвинениями в адрес оппонентов марксизма. В программной статье «Год Великого перелома. К ХII годовщине Октября», опубликованной в «Правде» 7 ноября 1929 г. и в речи на конференции аграрников-марксистов 27 декабря 1929 г. «К вопросам аграрной политики в СССР» он выдвинул формулу «великого перелома» в качестве подтверждения на практике теоретического тезиса марксизма о преимуществе крупного хозяйства перед мелким. Он утверждал: марксисты – противники теории «устойчивости» крестьянского мелкого земледелия – получили новый неоспоримый аргумент против буржуазных ученых, «провозглашающих устойчивость мелкокрестьянского хозяйства в его борьбе с крупным хозяйством»: в условиях общественной собственности крупное хозяйство имеет очевидное преимущество. В сталинской интерпретации суть такой метаморфозы заключалась в «коренном переломе» в развитии земледелия от мелкого индивидуального хозяйства к крупному коллективному земледелию. К буржуазной науке были приравнены «антинаучные теории» «советских» ученых «типа Чаяновых»[312]

. Сталин объявил: практика опровергла возражения «науки» (в кавычках, что значило – буржуазной), показав, что не только практика должна учиться у «науки», но и «науке» не мешало бы поучиться у практики. Обобществленный социализм, по Сталину, давал возможность, в отличие от капиталистических стран, строить крупные зерновые фабрики—гиганты. Сталин объяснил эту, по его словам, «маленькую разницу»: у капиталистов нельзя организовать крупную зерновую фабрику, не закупив ряд земельных участков или не платя абсолютной земельной ренты, что обременяет производство колоссальными расходами, ибо существует частная собственность на землю. Преимущество социализма проявляется, подчеркивал Сталин, в отсутствии абсолютной земельной ренты, купли-продажи земельных участков, что создавало благоприятные условия для развития крупного зернового хозяйства, ибо нет частной собственности на землю. Далее, у капиталистов крупные зерновые хозяйства имеют своей целью получение максимума прибыли или, во всяком случае, получение такой прибыли, которая соответствует так называемой средней норме прибыли, без которой капиталу нет интереса ввязываться в организацию зернового хозяйства. Социализм, по Сталину, предоставил возможность крупным зерновым хозяйствам, являющимся государственными хозяйствами, обходиться минимумом прибыли (а иногда вообще без всякой прибыли), не нуждаясь ни в максимуме, ни в средней норме прибыли – считалось, что такие условия создавали благоприятные возможности для развития крупного зернового хозяйства[313]

.

Одновременно критиковались «теоретическая работа» и «теоретическая мысль» советских аграрников-марксистов, которые могли «вырасти и окрепнуть» не иначе, как «в беспощадной борьбе с этими и подобными им теориями». Установка партийного руководителя (в то время уже в статусе теоретика партии – других к этому времени не осталось) ориентировала исключительно на «марксистскую разработку» вопросов аграрной политики, которая «дает возможность выкорчевать с корнями все и всякие буржуазные теории, … засоряющие головы нашим практикам». При этом подчеркивалось, что «выкорчевать эти теории и отбросить их прочь давно бы следовало»[314]

. Однако, вопреки сталинскому приговору, теоретический спор не закончился до сих пор. К тому же в сталинской интерпретации предмет полемики между марксистами и их оппонентами несколько сместился в сторону: реальной проблемой является не борьба различных форм хозяйствования в деревне, а проблема сравнительной их выживаемости, сопротивляемости экономическим кризисам и невзгодам.

Приведенная выше дискуссия марксистов и их многочисленных оппонентов, представлявших различные политические и научные направления, охватившая значительный временной отрезок в несколько десятилетий, к тому же в условиях разных социально-экономических и политических систем (капитализма и социализма), показала, что общий подход к выработке оптимальной модели взаимоотношений крестьянства и государства детерминирован не субъективными оценками руководителей и вождей, а законами и объективными факторами аграрной эволюции. Именно А. В. Чаянов, Н. Д. Кондратьев и их научная школа конструктивно разрешила предмет дискуссии о перспективах земледелия и будущей судьбе крестьянства – давнего спора, истоки которого уходят в Западную Европу ХIХ в. Претензии И. В. Сталина на окончательную точку в данном споре в виде «великого перелома» и победу марксизма являются не более чем политическим вердиктом и волюнтаристским приговором в отношении «ученых типа Чаяновых», анафемой в адрес чаяновщины

и кондратьевщины (дополненных впоследствии физическим уничтожением российских ученых мирового уровня, научное наследие которых оказалось востребовано в мировой науке и практике во второй половине ХХ в. Их идеи актуальны и широко используются и сегодня).

***