Крестьянские восстания в Советской России (1918—1922 гг.) в 2 томах. Том первый

Среди бедняков встречались разные люди: кто—то бедствовал вследствие объективных причин, но немало было бедных по причине собственной лености, пьянства, неумелости. Благодаря покровительству власти беднота получала значительные преимущества в виде целого ряда льгот и привилегий, нередко ставивших их в лучшее положение, чем середняков. В деревню вернулась часть рабочих крестьянского происхождения, а также отходников, расчитывавших получить землю в родном селении. Эти безлошадные бедняки восполняли отсутствие необходимого сельскохозяйственного инвентаря за счет реквизиций «излишков» скота и орудий труда у зажиточных крестьян. Вернувшиеся в деревню рабочие, отходники, демобилизованные солдаты, повидавшие мир, овладевшие грамотой, становились активистами комбедов, продотрядов, сельских Советов.

Обложение крестьянства основывалось на разделении по группам: богатое крестьянство, как требовал Ленин, подлежало обложению «сильному», среднее крестьянство – «мягкому», бедное не облагалось. При этом требовалось процент бедноты «подогнать не менее 40%», среднее не менее 20%[410]

. Опять же в данном случае Ленин ориентировался на пресловутое классовое «большинство» «полупролетариев». «Сильному» обложению, таким образом, подлежали оставшиеся 40%, то есть не только зажиточные крестьяне, но и практически половина среднего крестьянства. Натуральный (или продовольственный) налог был установлен декретом ВЦИК от 30 октября 1918 г. «Об обложении сельских хозяев натуральным налогом в виде отчисления части сельскохозяйственных продуктов». Обложение крестьянских хозяйств исчислялось с излишков и определялось по размерам площади посева и количеству голов скота. Ставки устанавливались по прогрессивной шкале и дифференцировались в зависимости от размеров посевной площади, числа членов семьи и количества голов скота. В условиях хронического продовольственного кризиса на практике натуральный налог не был осуществлен и заменен в 1919 г. продразверсткой.

Механизм машины военного коммунизма по сути своей работал на собственную самоликвидацию. Власть объявила: кулак – враг, которого необходимо уничтожить. Кулак уничтожается, его хлеб изымается. Что дальше? Где взять хлеб? Остается середняк, у которого могут быть какие—то излишки. Больше взять хлеб негде. Очередь доходила до середняка. Мог ли после этого середняк считать себя союзником пролетариата, о чем объявила власть на VIII съезде большевистской партии в марте 1919 г.? Тем более, когда объявлен «крестовый поход за хлебом». Владельцы хлеба, имевшие излишки и не вывозящие их на ссыпные пункты, причислялись к врагам народа, подлежали суду и заключению, конфискации всего имущества[411]

. В годы военного коммунизма массовым явлением стало самогоноварение как специфический способ сокрытия зерна от изъятия[412]

посредством переработки его в популярный народный продукт, являвшийся надежным средством крестьянского обмена: в деревнях наблюдалось массовое пьянство. Самогоноварением в основном занималась беднота с целью получения заработка.

Постановлением Наркомата продовольствия в январе 1919 г. был утвержден порядок разверстки общегосударственного плана сбора зерновых продуктов в стране. Плановые задания по продразверстке изначально формировались произвольно. Базовым нормативом заданий для Народного комиссариата продовольствия служил общий объем продовольствия, необходимого для потребления городов и армии. Задания исчислялись на основе погубернских данных прошлых лет о размере посевных площадей, урожайности, запасах. Учет реальных возможностей производителей отодвигался на задний план. Получили официальный статус термины «выкачка хлеба», «отчуждение хлеба». Цифры разверстки, установленные на основании зачастую устаревших или неверных сведений, распределялись до уборки урожая по губерниям, уездам, волостям и селениям, а затем между отдельными крестьянскими хозяйствами. Не учитывались объективные факторы – засуха, неурожай. Помимо разверстки, установленной Наркоматом продовольствия, губернские продовольственные комитеты на основании декрета Совнаркома от 11 января 1919 г. получили законное право самостоятельно «прибавить» к плану государственной разверстки количество хлеба и фуража, необходимое для обеспечения неимущего местного населения.

Сельские хозяева, не сдавшие к установленному сроку причитающееся количество хлебофуража, по закону подвергалось безвозмездному принудительному отчуждению обнаруженных у них запасов, за сокрытие которых применялись «суровые меры», вплоть до конфискации имущества и лишения свободы[413]. Механизм разверстки порождал недовольство и неприятие продовольственной политики в крестьянской среде. Основой для губернских властей служила статистика 1917 г. (других данных не было), не учитывались последствий Гражданской войны на хозяйстве местного края. В волостях разверстка между домохозяевами раскладывалась произвольно.