Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа

Подобная система была введена также Курским губпродкомом с начала нового заготовительного сезона. Был издан приказ о взыскании по твердой цене в десятидневный срок с селений, где на душу приходится не менее 1/4 десятины озимого посева, — по 5 пудов зерна с десятины… не менее 1/2 — по 10 пудов с десятины… более 1 десятины — по 25 пудов. Предусматривалась частичная компенсация товарами по декрету 8 августа[164]. Это были еще первые примитивные попытки перехода к продналогу, насколько у местных продовольственников хватало ума и смелости идти против установок московской власти. Они могли появиться только в том вакууме продовольственной деятельности, который создала внешне очень жесткая политика, декретированная в мае — июне 1918 года, но оказавшаяся на практике пустой и непригодной.

К началу 1919 года нелюбовь Наркомпрода к рабочим продотрядам, формируемым через Военпродбюро ВЦСПС, достигла пределов абсолютной нетерпимости. Сентябрьская попытка их упразднения не удалась вполне, отправка продотрядов продолжалась. Около 80 % всех отрядов (12–15 тыс. человек) были вообще не приняты местными продорганами и возвращены обратно, остальные систематически преследовались, расформировывались, включались в продармию Наркомпрода и т. п.[165] Причины крылись не только в невыносимой для авторитарного ведомства организационной обособленности рабочих отрядов, но и в принципиальной стороне дела. Как докладывала 21 января 1919 года на продовольственной секции II Всероссийского съезда профсоюзов представительница Военпродбюро М. М. Костеловская, первоначально отрядам приходилось ходить от двора к двору и собирать хлеб десятками фунтов.

«Теперь мы выработали новый прием. Наши представители больше по дворам не ходят, а берут с десятины и среднего обмолота».

«С Компродом у нас никакой связи, кроме бумажной»[166].

Если руководство Наркомпрода не пожелало принять налог из рук Ленина, то еще менее оснований было ожидать, что оно будет терпеть подобное своевольничание от продотрядов ВЦСПС. При переходе к налоговой системе пришлось бы публично отказаться от претензий на все «излишки» и признать свободу торговли, но это в корне противоречило коренной идее замены «капиталистического» товарообмена и торговли «социалистическим» продуктообменом, которая идеально прикрывала и оправдывала более прозаическое и понятное всякому ведомству стремление к полному монополизму в сфере деятельности. Впоследствии, 27 февраля 1919 года, Совнарком особым постановлением по требованию Наркомпрода разрешил ему переводить рабочие продотряды в продармию без разрешения Военпродбюро.

С этой стороны и практика Шлихтера, основанная на соглашении с крестьянством, оказалась недостаточно подходящей. От своего собственного опыта он уже шагнул вправо, объявив на I Продсовещании, что «единственным фактическим средством извлечения продуктов при настоящих условиях является налоговая система» с оплатой продуктов по твердым ценам и снабжением промтоварами[167]

. Но Коллегия была противоположного мнения и указывала идти влево. Брюханов объявил:

«Т. т. Шлихтер и Монастырский при проведении в жизнь плана разверстки вводили договорные начала, мы проводим принцип принудительного отчуждения»[168].

Хороший урожай 1918 года и состояние российского сельского хозяйства еще не давали в полной мере почувствовать продовольственникам, насколько первостепенное значение имеет различие между этими двумя направлениями, поэтому слова Шлихтера и Брюханова потонули в полемике товарищей губпродкомиссаров с представителями Коллегии о своих полномочиях на местах.

По весьма завышенным данным, которыми Брюханов гипнотизировал начальство, до декабря в распоряжение продорганов поступило около 55 миллионов пудов хлеба. Этого было совершенно недостаточно, но на Красной площади изображали невозмутимое спокойствие. «В России традиционно самый большой подвоз хлеба на рынок и откупщикам был в декабре, январе, феврале, осеннее поступление хлеба всегда было невелико. Теперь наступают месяцы усиленного подвоза хлеба. Теперь должны заполняться амбары и элеваторы», — говорил Брюханов на заседании ВЦИК 23 декабря 1918 года[169], на котором, кстати, ВЦИК узаконил тихий саботаж ленинского налога, отменив его в необидной для вождя форме.