Креститель

Городские ворота со скрипом и лязгом закрылись за спиной Дарко. Отрок упал в пыль, дополз до рва, потом кубарем скатился вниз; низко прогнувшись, пробежал между кустарниками и, прежде чем вскарабкаться по склону рва на печенежскую сторону, достал из портков полоску ткани и перевязал себе голову, скрыв клеймо на затылке.

Он быстро взобрался наверх и спокойно, напевая печенежскую песенку, пошел в сторону осаждавших.

– Смотри, вот он!.. – восторженно прошептал Владимир своему дяде, глядя в деревянную бойницу.

– Убьют!.. – пробасил тот в ответ.

– Нет. Ему ворон помогает…

– Какой еще ворон?..

Дарко подошел к первому ряду печенежских повозок, смешался с местными детьми, о чем-то переговариваясь на их языке. Он показал уздечку, спросил их, не видели ли его коня. Потом побежал в сторону Днепра, останавливаясь и спрашивая о коне у каждого встречного. Встречные пожимали плечами, махали неопределенно рукой.

– Не добежит!..– сокрушался на гульбище Добрыня.

– Добежит! – уверенно возражал ему Владимир.– Ему Отец поможет…

– Какой еще отец?!..

Один из всадников-печенегов направил коня наперерез бежавшему Дарко и преградил ему путь.

Дарко показал ему уздечку, описал, какого коня он ищет.

Воин указал плеткой в сторону, противоположную от Днепра. Дарко побежал, куда ему было указано, но потом резко повернул в направлении реки.

Воин пристально посмотрел в сторону киевской крепости. Заметил там людей на гульбище, резко развернул коня, отыскивая глазами Дарко, но тот уже растворился среди осаждавших.

Воин громко и гортанно крикнул. Еще несколько печенегов вскочили в седла, вздыбили коней.

Дарко бежал между шатрами и повозками неторопливо, все спрашивая про своего коня.

Там, – указал плеткой первый воин, приметив отрока, и пришпорил коня.

Дарко уже выбежал из стана печенегов. Впереди блестела лента Днепра. Отрок оглянулся, увидел воинов, которые пытались проехать между повозками вслед за ним.

Дарко выбросил ненужную уздечку и, что есть силы помчался по склону к реке.

Над ним засвистели стрелы, послышался топот копыт.

Древний ворон взирал со своей высоты за этой погоней. Сверху было видно, как сокращается расстояние между всадниками и беглецом. Но и до воды Дарко было рукой подать…

– Давай, быстрей!.. Еще немного!..– громко переживал на крепостной стене Добрыня, прижимая к себе Владимира.

С точки зрения всадника-печенега: мальчишка, который был уже рядом, внезапно подскочил и исчез.

Вода бросилась навстречу Дарке и расступилась с множеством брызг.

Вода, где только что нырнул отрок, закипела от печенежских стрел.

Первый всадник-печенег поднял на дыбы коня перед рекой, закрутил головой, желая понять, где же вынырнет беглец.

Замер киевский народ на крепостной стене. Старики, женщины, дети пристально всматривались в речную гладь.

Крупно: глаза Владимира.

Дарко вынырнул далеко от берега, едва не задохнувшись.

– Спасены!..– взорвались криком киевляне на стене.

– Милый!.. Родной!.. – ревел Добрыня, размазывая слезы по своим щекам.

– Смерти нет!.. Смерти нет!..– зачем-то повторял Владимир.

Натянулись печенежские луки, засвистели в воздухе стрелы… Но было поздно, потому что Дарко снова нырнул.

А с того берега от ладей отделилось маленькое суденышко. Гребцы гребли, что есть сил.

Киевляне обезумели от радости: вверх полетело все, что можно. Все обнимались, целовались, смеялись и плакали.

В этой суете все забыли про Владимира, а он прислонился к стене и тихо повторял:

– Мы не умрем… Мы не погибнем…

Он не слышал криков, да и люди в его глазах расплывались, раздваивались. Все крутилось, перемешивалось, превращалось в круговерть…

Владимир закрыл глаза и заснул…

– Проснись, князь!.. – пробасил Добрыня,– Гонец приехал…

Восемнадцатилетний Владимир вздрогнул и с трудом открыл глаза. В шатре было темно, только тусклый огонек светильника выхватывал из мглы лицо заматеревшего дяди и наставника.

– Какой гонец?.. Куда приехал?..– не мог понять сонный Владимир.

Добрыня тихо рассмеялся:

– Видно, крепкий мед вчера был, князь… Воевода Блуд из Киева прибыл. Желает судачить о чем-то важном…

– Дай воды испить…– хрипло попросил Владимир.

Добрыня почерпнул из кадки воды. Князь жадно припал к ковшу, а потом молча сидел, глядя куда-то в пустоту.

Добрыня терпеливо ждал.

– Скажи, дядя, ты помнишь мальчишку с уздечкой, который спас Киев и нас…

– Что нам до него, княже?.. Нам надо думать, как Киев взять, братоубийце воздать по делам его, и стол отцовский занять… Скажи лучше, что ответить гонцу?..

Владимир отбросил покрывало, резко поднялся и вспылил:

– Не дело слуги указывать князю, что делать и говорить!..

– Зачем так, княже…– обиделся Добрыня.– Не я ли тебе был вместо отца, не я ли учил тебя уму-разуму?..

– Я уже не так мал, дядя, чтобы учить меня!..

– Прости меня…– склонил свою кудрявую голову богатырь.– Про отрока сего не ведаю. Он после того случая как в воду канул…

– Я отчего-то всегда помню его… Если бы не он, стали бы мы добычей печенегов или воронов… – уже мягче произнес князь.

Он опять сел, задумался, глядя на огонек светильника.