Крестный отец

– Делай, что говорю, и я тебя озолочу! – рявкнул Лука Брази, поворачиваясь к Филомене.

От страха у нее отнялся язык. Она затрясла головой, но в итоге сумела выдавить шепотом:

– Вы отец. Сделайте это, пожалуйста, сами.

– Я тебе горло вспорю, – пригрозил Брази, доставая из-за пазухи нож.

Дальше все было как в тумане. В себя повитуха пришла стоя в пропахшем мышами подвале перед чугунной печкой со свертком в руках. Ребенок по-прежнему не издавал ни звука. («Может, если б он закричал, если б мне хватило ума его ущипнуть, это чудовище сжалилось бы», – сказала Филомена.)

Кто-то, видно, открыл печь. Внутри плясало пламя. И вот женщина осталась один на один с Брази среди покрытых испариной труб. Лука снова достал нож. Филомена была уверена, что ее убьют. С одной стороны горело пламя в печи, с другой – пылали глаза Брази. Его лицо было безумным, нечеловеческим, словно демоническая маска. Он подтолкнул Филомену к открытой печи…

Сложив на коленях костлявые руки, старуха молча смотрела на Майкла. В ее глазах читалась бессловесная мольба.

– И вы сделали то, что он велел? – мягко спросил Майкл.

Филомена кивнула. Только после еще одного бокала вина она, несколько раз перекрестившись и произнеся молитву, смогла завершить повесть.

Ей дали денег и отвезли домой. Она понимала, что если проболтается о случившемся, то ей не жить. А два дня спустя Брази убил ту ирландку, мать своего ребенка, и его арестовали. Филомена, вне себя от ужаса, рассказала все крестному отцу. Тот велел ей молчать и пообещал, что разберется. Тогда Лука Брази еще не работал на дона Корлеоне.

В камере Лука Брази попытался покончить с собой, вспоров себе горло осколком стекла. Его поместили в тюремную больницу, а когда он поправился, дон Корлеоне уже все уладил. Дело рассыпалось из-за отсутствия улик, и Луку Брази отпустили.

Хотя дон Корлеоне уверил Филомену, что ни Луки, ни полиции ей бояться нечего, она не чувствовала себя в безопасности. Нервы ее были расшатаны, и она просто не могла работать. Наконец уговорила мужа продать бакалею и вернуться в Италию. Ее муж был добрым человеком; он все узнал и все понял. Увы, из-за своих слабостей он быстро промотал то, что с таким трудом заработал в Америке. После его смерти Филомена была вынуждена стать прислугой.

Закончив свой рассказ, старуха выпила еще вина и обратилась к Майклу:

– Я молюсь за твоего отца. Он спас меня от Брази и помогает деньгами, если я прошу. Передай ему, что я молюсь о его душе и что он не должен бояться смерти.

Когда она ушла, Майкл спросил у дона Томмазино:

– Это все правда?

Капомафиозо кивнул. Да уж, неудивительно, что никто не хотел рассказывать Майки эту историю. Поразительная личность этот Лука.

На следующе утро Майклу захотелось еще раз обсудить повесть Филомены с доном Томмазино, но того вызвали в Палермо: прибыл курьер со срочным донесением. Вечером капомафиозо вернулся и отозвал Майкла в сторонку. Пришли новости из Америки. Печальные. Убит Сантино Корлеоне.

Глава 24

Утреннее сицилийское солнце лимонным светом залило спальню Майкла. Проснувшись, он ощутил рядом теплую шелковистую кожу и разбудил жену любовью. Даже после месяцев абсолютной близости он не переставал восхищаться ее красотой и страстью.

Аполлония вышла из спальни помыться и одеться. Майкл лежал на кровати и курил, подставив обнаженное тело солнечным лучам. Настало его последнее утро на вилле. Дон Томмазино организовал переезд Майкла в другой городок, на юге Сицилии. Аполлония была на первом месяце беременности и собиралась пару недель погостить у родных, а потом приехать в новое укрытие.

Накануне вечером, когда она ушла спать, Майкл беседовал в саду с доном Томмазино. Дон был измотан и признался, что беспокоится за безопасность гостя.

– Твоя женитьба привлекла внимание, – сказал он. – Я удивлен, что твой отец решил не переправлять тебя в другое место. И вообще, у меня свои проблемы с распоясавшимися молодчиками в Палермо. Я пошел на уступки, дал им возможность мочить клювики больше, чем они того заслуживают, а подонкам подавай все. Не понимаю такое отношение. Они уже попытались до меня добраться, однако поняли, что я для них слишком крепкий орешек и так просто меня не взять. В этом-то и беда с молодыми, не важно, насколько талантливыми. Они не готовы идти на компромиссы и хотят забрать колодец целиком.

Сопровождать Майкла в «Альфа Ромео», сообщил дон, будут двое пастухов – Фабриццио и Кало. Попрощаться придется сегодня, так как на рассвете дон отправится улаживать дела в Палермо. Доктору Таза о переезде говорить нельзя, поскольку вечером он пойдет отдыхать в город и может проболтаться.

Майкл знал о бедах дона Томмазино. По ночам на стенах виллы выставляли вооруженный дозор, а в доме постоянно находились несколько верных пастухов с лупарами. Сам дон тоже всегда был вооружен и никуда не выходил без телохранителя.