Крестоносец

Красавица явилась с неба,С волосами, цвета спелых снопов,С очами, пылающими любовью…

Ратников не стал дальше слушать — поздновато было уже, пора бы и на боковую, вот прямо здесь, в боярских хоромах. Проверить, как там парни — их Миша с собой на эти пьянки не брал — рылом не вышли, в смысле — происхождением. Да и нечего с младых ногтей бражничать!

Только, прежде чем уйти, предупредил:

— Вы уж меня позовите, как дама Элеонора явится. Очень уж хочется на нее взглянуть!

— О, вы получите истинное наслаждение, сир!

Все ночь Мише снилась какая-то хрень: поющие соловьи, падающие с неба девчонки, единороги… Да, и еще — здоровенная белая обезьяна! Она сидела рядом и немилосердно трясла Ратникова за плечо.

— Пошла, пошла вон! — отбивался Михаил. — Обезьяна белая!

— Ладно вам обзываться-то, дядя Миша! — обиженно пробормотал Макс. — Лучше вставайте быстрей, тут такое!

— А? Что? — Ратников уселся на ложе и с минуту недоуменно хлопал глазами. Потом улыбнулся: — Ну и приснится же! Ты чего такой взъерошенный, Максюта? Случилось что?

— Случилось! Случилось! Конечно же, случилось! — Несмотря на такие слова, мальчишка вовсе не выглядел озабоченным. — Наконец-то вас разбудил… Там, во дворе — Размятникова!

— Какая еще Размятникова?

— Да Лерка же!

— Лерка?! Ах ты ж, черт…

Вскочив с ложа, Ратников быстро оделся и, сунув ноги в сапоги, выбежал во двор вслед за Максиком.

И тут же увидел ее… Лерку… Нет — даму Элеонору!

Как видно, она только что слезла с белой, покрытой длинной цветастой попоной, лошади и теперь, в сопровождении двух дюжих парней в смешных узких штанишках-шоссах, шагала по двору в изумрудно-голубом приталенном платье, с золотым пояском на бедрах, с ожерельем на тонкой шее. Пышные волосы ее были забраны жемчужной сеткой, большие зеленые глаза сверкали, словно драгоценные камни. Да-а… чувства рыцаря можно было понять — такая могла влюбить в себя любого!

И что, эта красивая молодая девушка — Размятникова? Что-то не похоже.

— Лерка! — первым к «даме» подскочил Макс.

— Это ты кому, паж? — дама недовольно обернулась.

Нет, не она, — тоскливо подумал Ратников.

— Веди себя достойно с дамой, иначе…

Сопровождающие «даму Элеонору» парни нахмурились.

А Максик не отставал:

— Размятникова! Ты чего, меня не узнаешь, что ли? Я — Макс!

Нет… не она…

Хотя…

И без того большие глаза девчонки вдруг удивленно расширились:

— Господи… Гордеев, ты, что ли? И что ты тут делаешь?

— Да то же, что и ты! Так же вот… провалился…

— Максик!!!

Лерка бросилась к парню с поцелуями:

— Максик… Нет, не может быть! Максик!!!

— Здравствуйте, — Ратников подошел ближе. — Мы рады, что смогли найти вас, Валерия.

— Ой! — оторвавшись наконец от пунцового Макса, девушка обернулась. — Здравствуйте. А я вас помню! У вас еще магазин… ну, в Советском, на площади. Вы мне расскажете, как вообще все… как сюда…

— Не только расскажем, но и…

— Ой! — поправив жемчужную сеточку, снова воскликнула Лерка. — Что же я тут с вами стою-то? Давайте все рассказы попозже, а? Я же выкуп привезла! Где Анри? Надеюсь, его не в узилище держат?

— Что за шум, а драки нету? — позевывая, вышел на крыльцо боярин Нечай. Увидев Лерку, изящно поклонился:

— Вы, должно быть, дама Элеонора?

— Да. Она самая.

— Граф про вас говорил… — Нечай Анкудинович спустился с крыльца и галантно подал даме руку. — Нет, он ничуть не соврал, верно, Миша?! Вы — истинная красавица, способная украсить собой самое изысканное общество, подобно тому, как играющий всеми цветами смарагд украсит любой ожерелье!

Ратников даже головой покачал от зависти: красиво излагает, собака.

— Где вы держите Анри? И вообще — кто вы?

— Я — боярин Нечай Анкудинович… Прошу вас сюда. Сейчас, сейчас встретитесь с вашим дорогим суженым… надеюсь, все-таки — не очень дорогим… серебришко при вас?

— А как же?! С чего бы я тогда явилась?

— Вы не только красивы, но и очень умны, любезнейшая дама Элеонора!

Пропустив даму вперед, боярин вошел в горницу, а Ратников с Максом уселись на крыльце — ждать.

Ждать пришлось долго, наверное, с час — покуда там все устроилось. Оба, и Макс, и Михаил, не скрывали радости, заразив ею и подбежавшего Эгберта, в последнее время — почему-то хмурого.

— Неужели, все, дядя Миша? — растроганно приговаривал Максик. — Неужели наконец нашли? Ну! Когда на Танаево?

— Браслетик-то не потерял?

— Ну, что вы! А Лерка-то, Лерка… настоящая дама! Вот будет потом вспоминать…

Они вышли на крыльцо вдвоем — граф де Сен-Клер и его юная дама. И, никого не стесняясь, начали целоваться… жарко, с таким пылом и сексуальностью, что Максим отвернулся и покраснел.

— Мой суженый хочет устроить небольшой пир, — оторвавшись наконец от разомлевшего от счастья рыцаря, негромко произнесла Лерка. — Да, милый?

— О, любовь моя! — Сен-Клер снова поцеловал девушку в губы. — Конечно же — пир! Пойду сейчас же распоряжусь! Договорюсь с герцогом… Он очень хороший человек — герцог Нечай Ану… Анку… Очень хороший.