Крестоносцы

По представлениям того времени, единоличное правление было злоупотреблением, наказуемым Господом. Великий романист Беццола как-то отметил, что в героических песнях на военных советах у императора бароны всегда шумят, стараясь высказать свое мнение, что часто заканчивается потасовкой, тогда как у "неверных" приказы эмира выполняются беспрекословно. Вот этот эмир и есть монарх, которого немыслимо представить в феодальном и христианском обществе до того момента, как легисты не отыщут его черты в римском праве.

Избрание также нашло отражение и в коронационном церемониале под видом совещания с народом; совещания исключительно символического, но в эпоху, где символы оказывали огромное влияние на повседневную жизнь, этого вполне хватает, чтобы понять природу королевской власти. Сразу после того как король, войдя через ворота в базилику Святого Гроба Господня, приносил клятву защищать иерусалимскую церковь и поддерживать кутюмы и свободы королевства, патриарх обращался к народу с вопросом, является ли тот, кого собираются короновать, "истинным наследником" королевства. Троекратный крик был ему ответом; после чего под пение "Те Deum" король занимал место на хорах, где разворачивалась обычная процедура помазания и коронации.

Так что же представляла собой власть иерусалимского короля' Прежде всего, это старые привилегии сюзерена его вассалы были обязаны ему "советом и помощью", особенно в случае, когда король выбирал заложников, чтобы освободиться из плена после поражения; бароны не могли ни продать свой фьеф, ни покинуть королевство раньше чем через год и один день без разрешения короля, ибо феодальный сеньор был привязан к своему домену так же. как и серв, и не мог повести себя подобно собственникам нашего времени, ни один сеньор не мог ни продать, ни уступать свой фьеф другому лицу (по крайней мере, свой основной фьеф, "главный манор", как его называли); к тому же фьеф был не столько землей, которую можно было использовать в сделках и описать за долги, а совокупностью прав, и сеньор был не в силах их изменить, ибо эти права определялись кутюмами. И, наконец, король был судьей. Заседая в высшей палате (совете баронов), который часто судил вместо него, король наказывал за нарушение и отклонение от кутюмов. Добавим, что баронов часто призывали подтвердить дарения, сделанные королем и гарантировать выполнение его обещаний (для чего они прикладывали свои печати к королевским актам), что заставляет нас подумать о своеобразном разделении власти в Иерусалимском королевстве.

Король и придворные бароны занимались тем, что в наше время называется законодательной деятельностью' они по-своему толковали кутюмы, в результате чего на свет появлялись законы. Конечно, не следует думать, что имела место законодательная работа, заложившая определенные правовые принципы: дела рассматривались по мере их поступления и подозреваемого судили по правовым установлениям его родной страны (в это время было принято каждого человека судить по его праву) или же попросту исходя из здравого смысла. "Ассизами то есть постановлениями, имеющими силу кутюмов, - являются лишь те, что применялись в течение долгого времени или о которых известно, что они уже использовались как ассизы". В конце концов, все подобные постановления были собраны вместе, записаны и составили уже упоминавшийся нами сборник Иерусалимских ассиз. Его самая древняя часть была записана в самом конце XII в., между 1197 и 1205 гг.

Но хотя в этой области король и так был ограничен в своих действиях, он все равно не мог поступать по собственной воле Жан Ришар приводит пример с одной довольно мало распространенной ассизой (касавшейся подметания улиц), которую в XIII в. считали незаконной, поскольку король ее утвердил без согласия с баронами и горожанами. Войны, договоры, налоговые сборы должны были обязательно проходить обсуждение в высшей палате: во всех этих делах, затрагивавших интересы всего королевства, король предлагал, но не располагал.

Для простонародья существовала палата горожан, регулярно собиравшаяся три раза в неделю в Иерусалиме (по понедельникам, средам и пятницам). Она рассматривала мелкие преступления и имела в своем распоряжении отряд сержантов, обеспечивавших порядок в городе. Палата, состоявшая из двенадцати присяжных во главе с виконтом, представлявшим короля, также обладала правом судить за уголовные преступления, воровство, похищение или измену.