Крестоносцы

На Востоке же Западный мир открыл для себя и ясно осознал на опыте, чисто эмпирически, не понимая, может быть, возможных последствий, те новые тенденции, что проявились в христианском мире. Отсюда большое значение некоторых событий крестовых походов, более знаменательных, нежели другие, поскольку в них вырисовывается новый стиль жизни и деятельности в действие поочередно вступали и чистые мистики, отбрасывавшие всякое оружие, всякую технику, все человеческие средства и признававшие только благодать, и, наоборот, чистые политики, принимавшие в расчет только эффективность и совершенно скептически относившиеся к тем мероприятиям, которые ранее оправдывались одной верой. Появились, наконец, и такие, кто комбинируя две крайности, мистику и политику, терпеливо и методично служил своей вере.

Два человека в сутанах из грубого сукна, опоясанные веревками, которые спокойно шли по кустарнику, произвели, несомненно, на дозорного впечатление ненормальных, или, может быть, он принял их за вероотступников, шедших искать покровительства у мусульман, что время от времени случалось в это смутное время. Таким должен был быть хотя бы один, поскольку несколько ранее везде был оглашен приказ султана, согласно которому всякому схваченному христианину отрубали голову. Но, несмотря на это, схваченные Франциск Ассизский и его спутник брат-иллюминат со спокойной уверенностью повторяли просьбу: "Мы - христиане, отведите нас к своему господину". Сколь невероятным ни казалось бы это приключение, они все же добились того, что их обоих допустили к султану Египта Малику-аль-Камилю.

Все это происходило в Египте, недалеко от Дамьетты, когда шло настоящее разложение Святой Земли, как и моральных сил, коими располагали франки. Однако с чисто военной точки зрения события 1218-1219 гг. могли питать надежду франков, поскольку они внушали страх в мире ислама. Король Иерусалима Жан де Бриенн решил привести в исполнение старый план и атаковать мусульманские силы в Египте. После прибытия франков к Дамьетте и нанесения серии счастливых ударов сначала пала башня, защищавшая переход через Нил (август 1218 г.), затем лагерь мусульман (февраль 1219 г.) и, наконец, сама Дамьетта (ноябрь 1219 г.), после очень трудной осады, поскольку со своими двойными стенами, тридцатью двумя большими башнями и весьма совершенной системой фортификации этот большой торговый город, ключ ко всему Египту, считался неприступным.

Но с моральной точки зрения положение крестоносцев оказалось скомпрометированным. "Папа, - писал один автор, - послал в армию к Дамьетте двух кардиналов, кардинала Робера де Курсона, англичанина, и кардинала Пелагия, португальца. Кардинал Робер умер, а Пелагий остался жив, отчего произошло много бед, ибо он причинил большое зло".

Действительно, этот злосчастный персонаж, которого некоторые историки пытались безуспешно реабилитировать, уже проявил себя, провалив переговоры между греческой и римской церквами, и затем стал злым гением столь удачно начавшегося похода, который он завершил полным поражением. Страшно испугавшись того, что христиане прочно обосновались в Египте, султан Малик-аль-Камиль, как и его брат правитель Дамаска Аль-Муадзам, предложили королю Иерусалима в обмен на Дамьетту уступить ему не менее чем Палестину, предложение нежданное, за которое нужно было немедленно ухватиться, поскольку в действительности, хотя король и стал победителем, он был почти что разорен и обескровлен теми усилиями, которых ему стоил этот крестовый поход. Тем более что пока он мобилизовывал большую часть своих рыцарей, султан Аль-Муадзам усилил разорительные рейды во франкскую Сирию, где его банды методично опустошали страну, сжигая дома, вырубая деревья и вырывая виноградники.