Крестоносцы

Но она обращалась к купцам, людям рассудительным: "Что мы можем сделать? Ведь мы умрем от голода в этом городе!" Тогда королева предложила реквизировать, за ее счет, всю провизию, находящуюся в городе и начать продовольственные раздачи. Благодаря этому итальянцы согласились остаться. Маргарита истратила триста шестьдесят тысяч ливров на эту закупку и наладила пайковую раздачу продовольствия, что позволило удержать Дамьетту, которую позднее обменяли на короля и его людей. Она покинула город только непосредственно перед сдачей и направилась в Акру, где и нашла своего мужа: они оба вели себя достойно своему положению в одинаково драматической ситуации, олицетворяя идеал Рыцаря и Дамы в средние века.

Однако не все женщины латинских королевств принадлежали к "крестоносцам". С самого начала своей длительной авантюры франкские рыцари выказали полное безразличие к тому, что мы сейчас называем "расовыми проблемами", охотно беря в жены уроженок страны, при условии, что те были христианками или соглашались принять христианскую веру. К 1180 г. в Палестине проживало около пяти тысяч воинов, многие из которых были женаты на местных жительницах, армянках или сарацинках; в результате в Иерусалиме было множество полукровок, говоривших на арабском языке.

Бароны первыми подали пример, и вот тому свидетельство – Балдуин дю Бург, двоюродный брат и наследник Балдуина Булонского, став графом Эдессы, женился на армянской княжне Морфии, дочери Гавриила, владельца Мелитены и являлся безупречным мужем, хотя его отношения с семьей жены в самом начале ознаменовались грубоватой шуткой, достойной попасть в лучшее из фаблио. Балдуин, желая добиться от тестя денег для оплаты своих войск, якобы убедил того, что он дал людям клятву обрить бороду, ежели платеж не произойдет. Гавриил, ошеломленный мыслью получить безбородого зятя, не колеблясь, передал Балдуину требуемую сумму, попросив, однако, в будущем быть более осторожным в принесении клятв.

Балдуин дю Бург лишь последовал примеру Балдуина Булонского, который после смерти своей жены Годверы. женился на армянке Арде. Правда, по истечении некоторого времени он развелся, обвинив жену в прелюбодеянии; возможно, у него действительно были основания для этого, так как его экс-жена, заключенная в монастыре Св. Анны Иерусалимской, не замедлила бежать в Константинополь, и вела в этом огромном городе беззаботную жизнь до конца своих дней. Тогда Балдуин, принявшись разыскивать богатую невесту, решил, что графиня Аделаида, регентша Сицилии, чей сын Рожер II уже достиг совершеннолетия, будет ему достойной партией. Он испросил ее руки, на что та, без сомнения, уже смирившаяся с мыслью о продолжительной вдовьей жизни, сразу же согласилась. В августе 1113 г. Аделаида прибыла в порт Акры с необычайной пышностью, отмеченной в анналах королевства: сидя на ковре, вышитом из золота, на галере, нос которой был украшен золотом и серебром; две триремы сопровождения везли ее арабскую гвардию, одетую во все белое, и позади них плыли семь кораблей с имуществом графини. Балдуин, ожидавший на берегу, чтобы не ударить в грязь лицом, разоделся в золото и пурпур, равно как и рыцари его свиты; сбруя на их конях была тех же цветов. Несмотря на такое многообещающее начало, брак продлился недолго, ибо папа, извещенный о произошедшем, стал энергично протестовать, обвинив Балдуина Булонского в двоеженстве – ведь его жена Арда еще не умерла, – и призвал его расстаться с графиней. Вынужденная подчиниться, Аделаида спустя четыре года после своего триумфального приезда отплыла в Сицилию.

Браки с местными уроженками также были многочисленны в истории латинской константинопольской империи столетие спустя. Известно, что даже Генрих, граф Эно, став императором, женился на дочери болгарского царя Бориля. Впоследствии императрицу болгарку обвинили в отравлении своего мужа, внезапно умершего в Салониках, когда ему еще не исполнилось и тридцати девяти лет; эта история вошла в греческий фольклор. Император Балдуин II превратил заключение брачных союзов в настоящую политику: он заключил союз с куманами, еще полукочевым народом, и во время торжественной церемонии, следуя обычаям этого народа, скрепил договор, пролив в кубок несколько капель своей крови, как и вожди степняков, отпив затем глоток из чаши; двое из его рыцарей Наржо де Туей и Гильом де Море взяли в жены дочерей двух вождей Жонаса и Зарония; девушки приняли христианство – куманы были еще язычниками – и заняли почетное место в императорском окружении. В свою очередь, один болгарский князь Слав женился на внебрачной дочери императора Генриха, что дало случай заключить между князьями соглашение.