Крик шепотом

Мужчина понял сразу, что это она, его дочь, хотя видел ее в последний раз четырехлетним ребенком. Веснушчатый носик, волнистые русые волосы, губы, особенно верхняя, чуть шире нижней – его порода. Но вот удовольствия, радости почему-то не было. Он смотрел на плод неудавшегося семейного прошлого и никаких отцовских чувств не испытывал ни тогда, на перроне вокзала, ни сейчас на причале.

Тогда был молод, хотелось славы, как у отца, карьеры, денег. И получил бы все, если бы Герка не капризничала и слушалась бы его. Голь перекатная! Ни связей, ни доходов – одна красота, да сиротство, а туда же со своей моралью, верностью. Кому это нужно?! Дура ревнивая! Думала, что комнату в центре города ей просто так дали! Ушла, а он и не держал. В это время у него как раз появился шанс жениться на студентке, дочери второго секретаря обкома. .Как все закрутилось! Совсем забыл, вычеркнул из памяти неудачный, бесперспективный брак. Со студенткой пришлось. конечно, попотеть, но своего добился, хоть и не сразу. Добился… на свою голову. Женился, но отдельной квартиры так и не получил.

И вот это прошлое опять спускается к нему в образе дородной колхозницы с облезлым носом. Интересно, что ей надо? Если денег – не дам! Иван переписал на свою фамилию, пусть и кормит.

Григорий подошел, суетливо прижался на мгновение сухими губами к губам девочки. Лена онемела от неожиданности. В ее семье не приняты такие нежности, целуют только в щечку и маленьких детей, как Людку, или приехавших родственников. Но целовать в губы!… Она думала, что это делают лишь влюбленные.

Удивление сменилось растерянностью. Лена покраснела. Григорий улыбнулся и довольно крякнул, отметив про себя, как похожи мать и дочь в момент смущения. Точно, не обманула… его дочь… А то мало ли найдется претендентов пожить за его счет.

Повернувшись к Жанне, он кивнул ей, здороваясь, взял сумку и радостно произнес:

– Ну, пойдемте, машина уже готова, починил, сейчас поедем к маме на хутор.

–Может, сначала покушаем, а? – нерешительно произнесла Жанна, но, взглянув на мужа, осеклась. Жесткий, злой взгляд заставил ее замолчать.

– Пожалуйста, не начинай, – сквозь зубы процедил Григорий, сдерживая раздражение. – Не будем спорить.

Он взял Лену под руку, тут же улыбнулся, будто маску сменил, и ласково спросил,

– Ты ведь не очень проголодалась? Потерпишь, пока мы приедем домой?

Мгновенная смена тона, интонации, настроения смутила девочку, обескуражила. Она же в гостях! И хотя Лена, как и Жанна, не ела целый день, кивнула в знак согласия. Ее учили: со своим уставом в чужой монастырь не ходят. Неудобно знакомиться и сразу спорить.

Григорий, довольный, что нашел союзницу, подхватил ее под руку, прижавшись к плечу.

–Ты не представляешь, как я рад, и сестры обрадовались, когда я им сказал, что привезу тебя на хутор! Соберется вся родня. Я тебя со всеми познакомлю. Это так здорово, что ты решила приехать. А я торопился завершить дела, чтобы успеть к вашему приезду.

Он говорил, говорил… Ласковые звуки нежного баритона обволакивали, притягивали, расслабляли. Ее глаза светились. Она нашла своего отца, вот он, идет рядом, красивый, добрый. Она уже любила этого отутюженного образованного, интеллигентного человека, ревизора донского пароходства. И какой ласковый…

Глава 4

Жанна шла чуть поодаль, хмурая и недовольная. Она не смотрела на мужа, будто знала и так: сейчас он обнимет эту девочку за талию, затем, рассказывая ей о родне, сообщит, как ее все ждут, наклонит к ней голову и на мгновение доверчиво прижмется. Как все до боли знакомо! Как он постоянен в своем обольщении! Интересно, он хотя бы понимает, что это его дочь?! Где ему понять, когда он и младшую-то видит изредка. Как хочется пить!

Она остановилась, вынула оставшуюся мелочь, посчитала. На бутылку воды должно хватить.

Солнце село, но вечер прохлады не принес. «Какая голая улица, подумала Жанна. – Ни одного деревца, ни одного цветочка. И дома серые, унылые. Как только тут люди живут?! А вот и магазин. Забегаловка какая-то».

– Пойду, воды куплю, – бросила она и повернулась к двери магазина.

– Опять! Ты опять споришь на ровном месте! – раздраженно крикнул Григорий. – Я же сказал тебе, что все есть. Потерпи!

– Нет, – громко, не сдерживаясь, сказала Жанна, – я хочу пить, а потому зайду в магазин и куплю воды. Понятно?!

Григорий стремительно повернулся к Жанне, схватил ее за руку, дернул на себя и прошипел:

– Тебе же говорят, что я все купил. Что тебе еще надо?!

Та злость и жестокость, с которой были произнесены эти приличные слова, поразили девочку сильнее, чем бессмысленная матерная речь.

Жанна вырвала руку.

–Отстань! – закричала она от боли и унижения, но, увидев устремленные на них детские глаза, полные страха, сожаления, она перешла на другую сторону улицы, чтобы прекратить перепалку, но Григорий уже не мог остановиться или не хотел.

Приплясывая, размахивал руками и рассыпал упреки громко, без стеснения, на всю улицу, с готовностью доставая из глубин памяти интимные обиды. Жанна огрызалась так же зло и громко.