Крик совы

– Очень жаль,– вздохнула женщина, а Серебров возвратил разговор в деловое русло.

– Сюзанна Николаевна, вспомните, не высказывал ли он в вашем присутствии каких-либо опасений за свою жизнь. Будьте откровенны, это в интересах следствия.

– Нет, Стас меня в свои дела не посвящал, считая, что женщины неспособны хранить тайну,– сухо ответила она.– Наверное, чувствовал мое враждебное отношение к себе и вынужден был считаться с этим.

– Да, характер у вас нордический,– похвалил следователь, и после того, как она прочитала и завизировала на листе " С моих слов записано, верно", поставив подпись на протоколе показаний, он по-рыцарски проводил ее до дверей кабинета.

Серебров, за годы своей практики уверовав в то, что в зависимости от личности подозреваемого или свидетеля, тактика доброжелательности, располагающая к откровенности, бывает эффективнее психологического прессинга, угроз, шантажа, а нередко и физического воздействия, как это еще делают наследники теории Вышинского о признании, как царице доказательств, то есть под влиянием насилия и пыток.

– Возможно, еще раз придется вас пригласить, ведь дело довольно запутанное.

– К вашим услугам,– ответила Южина, покидая кабинет.– Даже, если вы не найдете убийц большой беды не будет. Сова получил по заслугам. Он многим перешел дорогу.

– А как же остальные? Кто ответит за их кровь?– напрямую спросил он, пристально глядя в глаза.

– Ребята погибли по глупости,– остановилась она.– Бравировали, гордились ролью телохранителей. Нашли романтику. Да и то сказать, не дети, знали, на что шли…

Сюзанна вышла, оставив Сереброву впечатление неопределенности. Спустя несколько минут, он пригласил танцовщицу из варьете Алину Гаевну Шервиц. Она вошло в темно-коричневом длинном платье и в черных туфлях на высоких каблуках. Рыжие, почти медного цвета волосы, были собраны в узел. Верхнюю часть лица прикрывала сеточка черной вуали, на руках черные ажурные перчатки. Весь ее облик выражал глубокую скорбь.

– Ох, какое невыносимое горе,– прямо с порога запричитала она, поднеся к глазам ажурно-кружевной платочек.– Что со мной будет? Какая я бедная и несчастная…

– Я вам сочувствую,– быстро сориентировался следователь. Взял ее под руку, и бережно усадил на стул.

– Алина Гаевна, судя по вашим страданиям, вас с Ломовым связывали теплые чувства,– начал он осторожно, но она перебила:– Зовите меня Алей, так ласково ко мне обращался Стас, так называют меня лучшие подруги.

– Сюзанна Южина среди них?

– Нет, она гордячка, ведет себя, как недотрога. У меня с ней натянутые отношения,– сухо заявила Шервиц.

– Понятно, Аля, она вам перешла дорогу, а вернее Ломов сам положил на нее глаз,– заметил Серебров.

– Он на всех девчонок положил и не только глаз,– сорвалось с ее капризных губ в темно-вишневой помаде.

– Не говорил ли Стас в приватной беседе, что ему кто-то угрожает?

– Нет, он был уверен в своих силах,– повела она носиком.– Мы с ним болтали о поэзии, живописи, театре. Стас мечтал собрать коллекцию ценных картин. Репродукции – это чушь, а вот оригиналы стоят большущих денег. Собирался в Париж, на аукцион. А теперь вот, придется завтра провожать на кладбище. Верно, говорят, что человек предполагает, а Бог располагает. Стаса не уберег, меня сделал соломенной вдовой.

Алина вытерла повлажневшие глаза черным кружевным платочком.

– Такая юная женщина не может быть соломенной вдовой. Рано вам отчаиваться и себя хоронить, впереди целая жизнь.

– Никто не знает, кому и сколько лет отведено на этой грешной земле. В любой момент может жизнь оборваться, лопнуть словно струна,– с грустью ответила женщина.

– Вы с Ломовым были расписаны или состояли в гражданском браке?– спросил он.

– У вас в руках мой паспорт и в нем нет штампа о браке,– резонно заметила Шервиц.

– Я хочу это услышать от вас.

– Официально не расписаны, но полгода живем, как муж и жена. Мечтали о ребеночке, но не успели, хотя… может Господь одарит.

– Жили,– поправил следователь.

– Да жили под одной крышей,– она горестно опустила голову.– Стасик был ласковым и нежным.

– Меня не интересуют ваши интимные подробности. Отвечайте по существу на мои вопросы.

– Я его не торопила с оформлением брака, как и с зачатием ребенка,– пропустила она его замечание.– Сейчас горько сожалею.

– Почему?

– Как почему?– воспрянула Алина духом и упрекнула.– Странно от вас слышать этот вопрос, вы же юрист. Будь я его официальной женой, то по закону была бы прямой наследницей его капитала, недвижимости и банковских счетов. А теперь все это богатство достанется его родственникам. Надо было хоть ребенка от него родить. А так прощай обещанная яхта и отдых на Канарских островах.

– Ваше дело.– табак,– с иронией посочувствовал Серебров.– Сожительнице наследство не полагается. К тому же по приговору, если в суде будет доказано его криминальное происхождение, то может быть конфисковано в пользу государства. К тому же вы у него не единственная сожительница.

– Вы имеете в виду Сюзанну Южину?– встрепенулась она, нервно теребя снятые перчатки.

– Именно.