Крик ворона

— Нам еще три часа гулять, выветрится. А если что, бабл-гамом зажуем. У меня клевый, с корицей... Чпок! Буль-буль! Хэк! Хр-р! Кхе-кхе-кхе...

— Качественная, зараза!

— Уф-ф! Я — все. А то на велик не влезу.

— Ну, чуть-чуть еще? Капельку?

— Давай с собой прихватим.

— Мы ж поссать туда хотели...

Зажурчала жидкость. Потом другая жидкость.

— Гондоны! — зашипел в землю Джулиан.

— Менты везде менты, — прошептала в ответ Таня. За забором громко загоготали. Хлопнула автомобильная дверца. Прошуршали велосипедные шины. Тишина. И тут же над ямой поднялось тусклое зарево: из литейного ссыпали очередную порцию шлака. Остались от козлика рожки да ножки. И то вряд ли. Джулиан и Таня, не сговариваясь, достали платки и вытерли лбы.

Выждав для верности еще две минуты, выбрались к машине. По привычке Таня села слева, на водительское место, и, не увидев перед собой руля, испытала секундное замешательство. О, добрая старая Англия, все не как у людей... Джулиан впрыгнул в машину, завел мотор и требовательно протянул руку:

— Пушку! — Таня покорно вложила пистолет в его ладонь. — Так, говоришь, обронил?

— Ну, не совсем, конечно...

Она скромно опустила глаза. Джулиан хмыкнул и спрятал пистолет в нагрудный карман комбинезона.

— You mean, mother, I love your cool!

— Up yours, paleface!

Обменявшись любезностями, оба рассмеялись. «Тойота» тихо съехала с места.

В дороге останавливались дважды. Один раз — у симпатичного красного в белую полоску домика, где, как пояснил Джулиан, размещается полицейский участок. Там задерживаться не стали, только выгрузили на ступеньки бутылочку с ментовской мочой: жрите, мол, сами. Потом долго ехали по ярко освещенной, но пустой улице и встали возле высоченной аркады шоппинг-молла, а по-нашему говоря, торгового центра. Джулиан велел Тане подождать, сам же взбежал на галерею и исчез в ее глубине. Отсутствовал он минут пять и вернулся чрезвычайно довольный.

— Что купил? — поинтересовалась Таня.

— Держи. — Он плюхнул ей на колени кипу ассигнаций. — По четыре сотни на брата.

— Ларек взломал?

— Тесто ты из его лопатника грамотно отщепила, а вот карточки проигнорировала зря. Эдди-то на головку хром был, ПИН свой, чтоб не забыть, прямо на ллойдовской карте нацарапал. Вот я ее в круглосуточном банкомате и обнулил.

Культурный шок стукнул в голову. До чего неприятно почувствовать себя дурой!

— Стоп-стоп, давай по порядку. Что такое ПИН?

— Персональный идентификационный номер. Его дают в банке вместе с картой, чтобы никто другой не мог ей воспользоваться. Когда получаешь деньги по карте, нужно этот номер набрать.

— Где?

— На банкомате, разумеется.

— А что такое банкомат?

Экономический ликбез продолжался до самого дома, темного и притихшего. Попутно Таня узнала, что так удивившее ее слово «мильтоны» бытует в определенных лондонских кругах еще с начала прошлого века, когда в доме какого-то Мильтона открыли первую в городе полицейскую школу.

Впустив Таню и закрыв дверь, Джулиан спросил:

— Спать пойдешь?

— Не знаю. Не хочется как-то.

— Мне тоже.

— Может, зайдем ко мне в каморку for a quick rap?

— Прости чертову иностранку, я не поняла, что ты предлагаешь — трахнуться или поболтать?

— Прости старого ниггера, но на сегодня мы уже натрахались.

— Вот и кончается наш с тобой медовый месяц, — Джулиан вздохнул. — Боюсь, второй нам не потянуть.

Таня лениво потянулась, выпростав руки из-под одеяла.

— Что так?

— Видишь ли, когда я отбил тебя в свое эксклюзивное пользование, пришлось отвалить Поппи те восемь сотен, что мы в ту памятную ночку огребли. Месячная плата.

— Знаю. Но за этот месяц мы с тобой трех америкашек на хипесе развели, и не забывай про покер... Тысячи полторы набегает?

— Набегает. Но именно полторы эта старая сука и требует за следующий месяц. Таня присвистнула.

— Она что, охренела? Деньги мои зажилила, паспорт не отдает, а теперь еще вот так выкаблучивается! Откуда полторы тысячи-то? За пайку, за койку, за страховку липовую и четырех сотен не набегает, плюс примерно столько же за упущенную прибыль. Пусть забирает свои восемьсот и радуется.

— Должно быть, ты для нее особенно дорога... — Оба усмехнулись. — Правда, еще она что-то тявкала про штрафные санкции. Дескать, музыкой своей всех по утрам будишь, клиентов левых водишь, рукоприкладствуешь.

— Брехня! Музыку я включала только в дождь, когда с пробежками не получалось. Рукоприкладство было один только раз, когда прямо в зале какой-то оборванец пьяный на стол меня заваливать начал. Твою, между прочим, обязанность выполнила, вышибалой поработала... Левый клиент — Стив Дорки, мой пресс-агент. Кстати, женщинами он не интересуется...

— Пресс-агент? — Джулиан вытаращил глаза.

— Почему нет? Денег он с меня не берет, работает исключительно за любовь.

— Любовь? Значит, все-таки...

— Любовь чисто платоническую, идеальную, на которую в отношении женщины способны только педики. Он восхищается мною, боготворит... А идеи у него занятные. Вот полюбуйся.