Криминальная принцесса

Старожилова вздрогнула и правой рукой дотронулась до воротника жакета. На ней был тот самый жакет с перламутровыми пуговицами, на который я обратила внимание несколько дней назад, когда мы со Светкой были на спектакле. Но сейчас верхняя пуговица на жакете отсутствовала. Интересненько. Но вроде бы в кабинете Дубовицкого пуговиц найдено не было.

Случайность? Слабо верится. Маргарита и есть убийца? Не знаю, не знаю… Но проверить стоит. Вполне возможно, впрочем, что пуговица оторвалась, а ее потерю Маргарита заметила не сразу. К тому же пуговицы на жакете неординарные, подобрать такую же точно пуговицу практически невозможно – будет отличаться от остальных. Выход один – нужно заменить их все. Но, скорее всего, времени на это у Маргариты не было. Иначе она бы не ходила с оторванной пуговицей. В любом случае, дамочка в шоке – холеная особа, которая бродит по театру в пиджаке без пуговиц – на мой взгляд, нонсенс. Была в отношениях с Дубовицким? Ладно, буду разбираться.

– Так, где нам будет удобно поговорить, Маргарита? – я снова задала ей вопрос.

– А что вы хотите узнать? – нервно спросила она. – Я мало что могу рассказать. И потом… у меня сейчас… сложная ситуация… в личном плане.

– Я вам сочувствую, Маргарита, – сказала я, – но я вас долго не задержу. Поверьте, мне очень нужно поговорить с вами. Для того, чтобы в самое ближайшее время найти убийцу Дубовицкого, – добавила я.

Старожилова провела рукой по волосам.

– Так, где нам будет удобно поговорить? – настойчиво, еще раз спросила я.

Маргарита вздохнула.

– Ну раз вам это необходимо, то… давайте пройдем… у нас тут есть комната отдыха, можем пройти туда.

– Очень хорошо, давайте пройдем в комнату отдыха, – согласилась я.

Маргарита привела меня в небольшую комнатку, все убранство которой составляли два маленьких дивана, два кресла, журнальный столик и стул в углу. Скромно, но уютно.

Я села на диван, а Маргарита устроилась в кресле.

– Татьяна, я сразу же хочу вас предупредить, что я – человек творчества, – начала Маргарита. – Я совсем недавно танцевала на сцене, ну не на первых ролях, но тем не менее… Татьяна, я это вам к тому говорю, чтобы вы понимали, что ни с директором, ни с его заместителем – Константином Владимировичем, я не сталкивалась настолько близко, чтобы могла говорить о них. Из руководящего состава, пожалуй, только Валериан Владимирцев составляет исключение. Это художественный руководитель театра. А так… Ну, конечно, балетная труппа, ее артисты, репетитором которых я являюсь. Вот и все.

– То есть с Дубовицким вы не общались? – уточнила я недоверчиво.

– Почему не общалась? – удивилась Маргарита. – Разумеется, мы обсуждали рабочие вопросы. Но не так уж часто, с ним больше взаимодействовал Валериан, Владимирцев, – добавила она быстро. – Я все больше с Валерианом обсуждала концепцию постановки спектакля.

Старожилова выжидающе посмотрела на меня.

– Ну хорошо, расскажите тогда о Владимирцеве, – попросила я.

– Что о нем можно сказать… Как я уже заметила, он – худрук, отвечает за творческую составляющую театра. Он занимает, можно сказать, второе место по значимости после директора. После Дубовицкого.

– Но теперь, после гибели Владислава Григорьевича Владимирцев, он, что же, получается, становится первым в театре? – спросила я.

– Ну нет. Тут вы, Татьяна, ошибаетесь. Владимирцев отвечает за художественный процесс в театре. И это – все. Функции, которые выполнял Дубовицкий, он выполнять не сможет. Собственно, он и не захочет впрягаться в это дело. Для этого нужны другие способности и другой характер. Более деловой. Более хваткий. Владимирцев же весь погружен в искусство. Нет, ему приходится, конечно, опускаться с высот искусства на грешную землю, как же без этого. Вступает в конфликты то с директором, то с его заместителем. Но больше всего, конечно, раздоры были с Дубовицким.

– А что так? – спросила я.

Маргарита пожала плечами.

– Ну это вообще-то в порядке вещей. Я имею в виду учреждения культуры. Видите ли, их руководителей интересуют прежде всего деньги и только деньги. А искусство для них – дело второстепенное. Поэтому если директор отклонит финансирование нового проекта, выведет из репертуара новую постановку, которая особенно дорога худруку, или отменит репетиции, то… вот он конфликт.

– То есть покойный Дубовицкий любил деньги. Я вас правильно поняла, Маргарита? – уточнила я.

– Да, все так, деньги для него были на первом месте. Но, полагаю, для руководителя учреждения это в порядке вещей. Ведь деньги – это и новые декорации, и костюмы, и гонорары артистам, и… да все, что угодно! – эмоционально взмахнула она рукой. – Да вот хоть потолок отремонтировать, а то штукатурка сыплется – думаете, Минкульт сильно помогает финансово? Ничего подобного! Руководство вынуждено выискивать материальные возможности на все эти, казалось бы, мелочи. Но не будешь же играть спектакль в зале, где кресла под зрителем разваливаются, обивка расползается, стены облуплены?

– Ну хорошо, а что вы можете сказать о меценатах, которые финансово помогают театру? – спросила я.