Кристалл памяти (сборник)

Исполин опробовал подвижность суставов, сел, подобрав протекторы, шумно выдохнул. Как человек, которому предстояло ложиться на операцию, а аппендикс рассосался.

— Порядок, — молвил он, — ничего страшного: маленькое короткое замыкание. Всего лишь. Ну, а теперь за мной! — Робот оставил зал и переметнулся в спальню. И Иван Терентьевич беспрекословно поплелся за ним.

Три минуты потребовалось на спальню и две — на детскую. Через пять минут квартира приняла, наконец, вид, который удовлетворил его сиреневость.

— Поспел, хвала Аккумулятору. Садитесь, говорить будем. — Сказав это, робот выудил из багажного отсека точную копию себя. Отсек тот находился на груди слева, где у нас, людей, грустит и тревожится сердце. Роботенок (ну, вылитый папаша!) оказался росточка малого, чуть меньше обувной коробки. Он мастерил! Что бы вы думали? Изящную копию себя, по размеру собственного багажного отсека!

— А не рановато ли ты, Виртик, зачал себе подобного? — осуждающе заметил великан крохе. — Дайка его сюда, после доделаешь. Глянь, сколько работы привалило!

Малыш, едва очутился на полу, взялся за сборку кресел.

— Славный мальчуган, не правда ли? Чуть в лом меня не отправил. — Робот пригладил голову, как если бы там и вправду росли волосы. — Стоит ли говорить, что мы не здешние… как вы сказали? Сантехники?.. В спешке я даже позабыл представиться: Клавик с планеты Достославик.

— Иван Терентьевич. Семушкин… э-э, с Земли. Очень приятно. Только что скажет супруга моя, Мария Павловна, когда вернется с работы?

— О, не беспокойтесь. Клянусь Аккумулятором: сынок мой в два счета наведет в жилище порядок, смею вас заверить.

— Сынок? — хозяин кисло улыбнулся. — Разве у роботов бывают дети?

— И не смейтесь. Не так давно это было для нас, роботов, наипервейшей задачей. Ведь это мука — функционировать для самих себя, поверьте! Должен вам признаться, мы раскрутились до последней гайки, но добились-таки своего. И вот вам пример. — Клавик с Достославика кивнул на роботенка.

— Па, — заверещал тот, — одно кресло готово!

— Потрясающе! — воскликнул Иван Терентьевич.

— Молодчина, Виртик! Полный вперед! — И, обратившись к хозяину, железный папаша предложил перебраться в кресло…

Иван Терентьевич оказался на полу. А кресло… что ему? Развалилось себе на составные части.

— Сыно-ок, — обратился папаша к мастеру-крохе, — разве ж я не заправил тебя импульсами добросовестного труда? Амплитуда наших колебаний не должна опускаться до отметки брака. Ты, очевидно, расстроился? Дай-ка я тебя подкорректирую. — Зажав сынка меж колен. Клавик поколдовал отверткой над подстроечными потенциометрами, приговаривая: «Мы собраны на одних кристаллах, ты просто обязан во всем быть похожим на меня… И дядя больно ударился!»

— Что вы, что вы, пустяки, — из вежливости запротестовал Иван Терентьевич.

Спустя минуту «взрослые» занимали кресла, собранные на совесть. Клавик проверял лично.

— Ну, что я вам говорил? — Чувство гордости за сына переполнило отца-робота, вокруг его головы трещали микроразрядики, какие случаются от синтетики, когда мы раздеваемся. Иван Терентьевич слегка похолодел от мысли, что вряд ли найдет он общий язык с малышом, если папаша его драгоценный от избытка чувств загремит вторично. Но Клавик держался:

— Приходилось ли вам, Иван Терентьевич, видеть когда-либо таких детей, которым доставало бы одного замечания?.. Вот то-то и оно! Для себя же делали, не для классового врага. И мало того, у моего Виртика настоящие железные манипуляторы! С железом, знаете, на Достославике напряженка.

— Н-да, — протянул хозяин, разглядывая подлатанный линолеум. Прямо на глазах малыш прострочил его медной проволокой, а затем проутюжил швы. Для этого он раскалил утюг докрасна, использовав два питания типа «крона», которые собрал в мудреную схему. Иван Терентьевич подумал, что руки, то есть манипуляторы, у крохи были действительно железными. Никак не золотыми. Но поражала скорость, с которой управлялся этот Виртик: в прихожей еще висели клочья гари, а из зала колокольчиком звенел его голосок:

— Батюшка, узнай у дяди, есть ли у них запасной кинескоп? А повышающий трансформатор?

— Нет и никогда не было, — опередил Клавика Иван Терентьевич, и малютка констатировал:

— В таком разе придется собрать вакуумную установку.

Клавик поднялся:

— Пойду — пособлю. Извините, я как-то не подумал, что у вас может не оказаться запасного.

В зале постепенно восстанавливался порядок. Из трех секций «Омеги» получился симпатичный корпус для вакуумной установки; четвертую секцию, журнальный столик и кресла с диваном Клавик частями спустил с балкона — они, видите ли, мешали им ходить. Затем отец малыша подобрал битое стекло, отнес в ванную, а Виртик выпотрошил цветочные горшки: земля понадобилась для изготовления формы. Любимые цветы супруги, как завершающий штрих абстракциониста, заметно оживили свалку. Иван Терентьевич снова вспомнил о таблетках.