Кристалл памяти (сборник)

Дальше вышла заминка. Квартира была реэлектрифицирована; ближайший источник — соседский счетчик. Роботы растянули кабель и заперлись в ванной, дабы не посвящать посторонних в таинства изготовления кинескопов. Минуты три погодя дверь ванной распахнулась; Клавик с предосторожностями вынес еще горячую колбу. Он, очевидно, запамятовал, что кинескопы выпускаются квадратными, чаще — прямоугольными, а не треугольными, как получилось у него. Сынок тем временем суетился подле пылесоса: разрезал вдоль и изучал внутренности. Пообещать сделать из него вакуумную установку проще простого. Пока же Виртик накрепко связал обе половинки проволокой.

Не находя занятия, Иван Терентьевич устроился в кресле. Ощупал шишку… теперь ему было все до лампочки. Даже предстоящий разговор с супругой.

К обеду телевизор загудел, правда, изображение так и не появилось. Скорей всего, утренние передачи закончились. Или на телевидении неполадки. На экране, заставленном по диагонали фанеркой, мигали серые полосы. Клавик дал словесную гарантию, что аппарат БУДЕТ РАБОТАТЬ. Хоть одна программа: сынок, дескать, еще не достиг вершин мастерства.

— Одна… из семидесяти двух?

— Одна, но, возможно, в цветном изображении, — поспешил высказать мнение малютка Виртик.

Эх, если бы не это «возможно»… И все же целый треугольный кинескоп лучше квадратного разбитого. Прогресс налицо, и Иван Терентьевич даже не напоминал о том, что сорок восемь программ до нынешнего «ремонта» радовали глаз цветным изображением. Он попытался улыбнуться. Эти ребята, настойчивые и одержимые, начинали ему нравиться. Их бесшабашности, неприхотливости к любой работе могли бы позавидовать многие из нас, решил про себя Иван Терентьевич. Одно их желание ТРУДИТЬСЯ с лихвой покрывало броские недостатки восстановленных вещей. Собственно говоря, и в нашей среде люди разные встречаются: качество дают в меру медлительные, и наоборот.

Клавик наотрез отказался разобрать вакуумную установку, намереваясь заглянуть за запчастями в квартиру напротив; обидно, что замки для него ничего не значили. Однако Иван Терентьевич посчитал своим долгом воспрепятствовать вторжению. Но как? Он расхаживал по свалке, спотыкался о свежие швы линолеума и думал, думал.

Из стационарного магнитофона с восьмисотметровыми катушками получился переносной кассетник. Правда, кассеты к нему следовало еще поискать: шосткинская «Свема» на ближайшее столетие не планировала выпуск кассет-шаров. И цветомузыкальный радиатор отопления срабатывал почему-то на телефонные звонки. Двери комнат открывались не в сторону, а вверх. Ковер ручной вязки стал похож на кольчугу. Половина люстры с горем пополам была собрана, другая ее часть надежно осела в багажном отсеке малыша — он не хотел расставаться с гранеными стекляшками. Иван Терентьевич не мог обижаться. Но таблетки глотал исправно.

Ремонтная бригада перебралась в спальню, затем в детскую. К счастью, там не понадобились кинескопы, и к трем часам, с залихватскими «вот так, сынок… быстро и прочно», роботы привели квартиру в сносный порядок. Виртик подался на кухню.

«Спать, слава богу, есть где… Хвала Аккумулятору», — подумал Иван Терентьевич.

— В следующий раз у него получится лучше, — заверил Клавик, приглаживая на углу обои.

— Будем надеяться. А скажите: к соседям вы обязательно должны заглянуть? — поинтересовался хозяин.

— Ко всем без исключения, — успокоил его Клавик.

— Тогда потрудитесь объяснить, чего ради затеяли вы это представление, пока я не свихнулся.

— Минуточку. — Его сиреневость отдал несколько распоряжений отпрыску и развалился на кресле. — Понимаете, Иван Терентьевич, мы, роботы, созданы для труда, и каждый из нас рассчитан на строго определенную программу. Допустим, тесто или, скажем, алебастр я не сумею замесить — хоть под пресс клади. Что же касается наших детей, то здесь проблем нет. Создавая, мы сделали их лучше себя. Они умеют все, и даже чуть больше того…

— Как и наши, — вставил хозяин.

— Вот потому и приходится создавать для них неограниченный фронт работ. И уж поверьте на слово: нет для них интересней занятия, как что-нибудь мастерить…

— Правда? А нашим — что-нибудь ломать, — машинально добавил Иван Терентьевич, после чего последовала пауза (это мы, люди, разучились удивляться, а жители планеты Достославик на верном пути).

— …Повторите, что вы сказали?.. Э, да мы с вами на пороге величайшего открытия! — вскричал Клавик, захлебываясь от радости: — Сын мой, поди сюда!

Малыш притопал, волоча за собой морозильную камеру вместе с агрегатом. Семушкин задал вопрос иначе:

— И все-таки, почему вы начали именно с моего дома?

— Чистая случайность: секундой раньше или позже мы оказались бы на одной из соседних улиц. Но ближе к делу. Показывайте, показывайте быстрее, что они ломают?

— Кто? — не понял Иван Терентьевич.

— Кто, кто! Дети ваши!

— А-а, — хозяин нехотя поднялся, прошел на кухню и указал на утилизатор: — Смею надеяться, вы его тоже отремонтируете, но для начала загляните внутрь — там этого добра…

— Игрушки?! — обрадовался Виртик. Исполнив просьбу, Иван Терентьевич вернулся к