– Дайте подумать, – сказала Агата. – У Райена и Яфета светлые глаза, как у Садера. Такие же красивые черты лица и густые волосы. И если Садер их отец, тогда понятно, почему Яфет – маг, это передалось ему по наследству, с кровью, поскольку Садер был волшебником и провидцем, – она помолчала немного, затем продолжила: – А именно это всегда сбивало меня с толку, ведь Артур-то магией не владел! Я все думала: если Яфет сын Артура и Гримлейн, то откуда у него скимы и все такое прочее? Но если его отцом был Садер, тогда, конечно…
– Да, но может ли сын Садера и Гримлейн быть
– А сын
– Прошлое это настоящее, а настоящее – прошлое… – тихо повторила Софи.
– Ну, а для меня важно только то, что если Райен и Яфет сыновья Садера и Гримлейн, значит, в Райене нет крови моего отца, – со злостью прошипел Тедрос. – А если так, то Райен не может быть наследником Артура. Тогда он никакой не король, а самозванец, и все Бескрайние леса должны узнать о том, что их одурачил какой-то проходимец.
– И сделать нам осталось самую малость, – невесело усмехнулась Софи. – Найти доказательство этого раньше, чем волшебные червяки убьют нас.
Потрошитель попытался что-то сказать, но из горла у него вырвалось только придушенное
Агата подхватила Потрошителя, нежно прижала его к своему боку и спросила:
– Но с какой стати мог Экскалибур захотеть, чтобы его вытащил из камня сын Садера и Гримлейн? По-моему, это совершенно лишено смысла…
– Если только не предположить, что есть
Гризелла.
Она уже слышала это имя раньше, оно ей знакомо. Только вот
Гризелла.
Гризелла.
– Постойте, – ахнула Агата и, вскочив с одеяла, бросилась вон из комнаты. Слышала, как побежал вслед за ней Тедрос, и Софи тоже поднялась на ноги, загремела тарелками, сердито пробурчала:
– А, да ладно, все равно никто уже не будет есть эти круассаны! – и тоже побежала следом за своей подругой, крича на бегу: – Да куда мы несемся, на какой пожар?
– В тронный зал! – ответила ей Агата.
– Он в другой стороне! – сердито воскликнул Тедрос.
Не останавливаясь, Агата круто развернулась на своих каблуках и понеслась за Тедросом, который вел их теперь за собой. Огибая колонны из голубого камня, заставляя загораться под их ногами красные изображения кошачьих лап на плитках пола, они добежали до входа, просвистели мимо оторопевших гномов-охранников, нырнули сквозь водопад и оказались в знакомом, обитом синим бархатом, тронном зале.
В углу валялся жалкий холщовый мешок Доуви, в котором некогда хранился хрустальный шар декана.
Агата раскрыла его.
– Что мы здесь ищем? – задыхаясь, спросил Тедрос, погружая свои руки в мешок.
Глядя на него, Агата вновь испытала приступ дежавю. Она уже видела эту сцену в одном из кристаллов – Тедрос, роющийся в мешке Доуви посреди тронного зала.
– Эй, это же моя одежда, – сказал Тедрос, вытаскивая из мешка свой черный, покрытый пятнами засохшей крови, камзол, который Агата использовала как тряпку, чтобы завернуть в нее хрустальный шар Доуви. Тедрос встряхнул камзол, и из него вылетели письма, рассыпались по бархатному полу.
–
– Письма моего отца к леди Гримлейн? – растерянно спросил Тедрос. – Где ты нашла их, Агата?
– Не важно, – отмахнулась она, раскладывая письма на полу. Отложила в сторону затесавшуюся среди них визитную карточку банка из Путси. – Я уже прочитала некоторые из них. Артур признается в своих чувствах к леди Гримлейн. Возможно, мы найдем в них подтверждение тому, что она была матерью Райена и Яфета!
– А заодно узнаем и то, кто был их
Тедрос и Агата дружно повернули головы и уставились на нее.