Кристалл времени

– Так, если это вспышка от наложенного Софи заклинания, то вот это, я думаю, должна быть она сама, – вычислила Гиневра, указывая на светящееся пятнышко в углу картинки. – Светлячки уловили отблеск накидки из змеиной кожи. Скажите, у нас есть возможность проследить дальнейший путь этого пятнышка?

Бабушка-гном вновь поиграла своими пальцами на брюшках мертвых светлячков, пытаясь кадр за кадром восстановить сцену и проследить путь пятнышка. Это ей удалось, и все увидели, что пятнышко забралось на дерево и оставалось там, возле верхушки, до самого конца поединка между Шерифом и Змеем. Затем Софи спустилась с дерева, отбросила в сторону свою накидку-невидимку, оттащила в кусты тело Шерифа, после чего села в подъехавшую карету с королевским гербом Камелота на дверце, в которой сидел какой-то парень. Узнать, кто это был, оказалось невозможно – лицо этого парня все время оставалось в тени.

Агата проследила за тем, как Софи подсвечивает своим розовым пальцем ступеньки, садясь в карету, как закрывает за собой дверцу, и вот уже самый последний кадр: карета уезжает прочь, оставляя за собой облако летящей из-под колес пыли.

Тедрос, казалось, готов был взорваться от негодования.

– Значит, Софи наблюдала за всем поединком, безопасно укрывшись в кроне дерева, потом слезла, поплакала, как дешевая актриса, над телом Шерифа, а поплакав, отволокла его в кусты и вернулась в замок к двум засевшим в нем монстрам. Ну, знаете, если я вернусь на трон… когда я вернусь на трон, то прикажу отрубить этой дьяволице голову вместе с теми двумя гаденышами!

«И он прав», – подумала Агата, все еще оставаясь в растерянности. Да, все, что говорил Тедрос о Софи, выглядело правдой, с которой трудно поспорить.

Но только почему же Агата никак не может своим сердцем поверить в эту правду?

Почему ее сердце по-прежнему остается не на стороне правды, а на стороне ее лучшей подруги?

Краешком глаза Агата увидела, что Гиневра покусывает свою нижнюю губу и выглядит такой же смущенной и неуверенной, как она сама.

– В чем дело? – сердито спросил Тедрос, тоже заметивший это.

– Когда Софи была в замке, она так убедительно изображала из себя верную сторонницу Райена, что я сама поверила в то, что она вас предала, – сказала Гиневра. – Но, даже находясь под колпаком у Райена, она сумела показать мне, что это не так. Нашла способ доказать свою верность и донести до меня правду. Давайте подумаем, может быть, мы что-то упустили? Чего-то важного не увидели?

– Ну, свою преданность нам Софи демонстрировала, когда думала, что я настоящий король, – ответил Тедрос. – Но теперь, когда…

Он понял, что сболтнул лишнее, и резко замолчал.

– Что значит «теперь»? – нахмурилась Гиневра. – Что-то изменилось? Что именно?

Потрошитель ничего не сказал, но тоже насторожился.

Агата и Тедрос быстро переглянулись. До этого момента принц тщательно скрывал от всех то, что увидела в кровавом кристалле его принцесса.

Теперь Тедрос представил себе, как будет рассказывать своей матери о том, что он, возможно, не настоящий наследник, что ее мужа околдовали, чтобы сделать отцом сыновей какой-то совершенно посторонней женщины… что Экскалибур не ошибся, отвергнув его…

– Н-ничего, – принял решение Тедрос и повторил, обернувшись к своей матери: – Ровным счетом ничего не изменилось.

– Но почему ты сказал, что Софи не думает больше, что ты настоящий король, и…

Тедрос мялся, не знал, что ему ответить, а в голове Агаты тем временем вновь и вновь отдавались эхом недавние слова Гиневры.

«Нашла способ доказать свою верность…

Нашла способ доказать свою верность…»

Глаза Агаты вновь вернулись к застывшему на стене стоп-кадру.

– Ты чего-то недоговариваешь мне, Тедрос, – строго сказала Гиневра.

– Мама, клянусь…

– Не клянись, если это ложь.

Тедрос тяжело сглотнул и замолчал.

Его мать и Потрошитель тоже молчали, выжидающе смотрели на него.

– Э… – покрываясь потом, начал Тедрос. – Скажи, мама, имя Эвелин Садер тебе о чем-нибудь говорит?

– Эвелин Садер? – удивленно вскинула брови Гиневра.

– Да, сестра Августа Садера, – быстро уточнил Тедрос. – Она стала деканом, когда мы учились на втором курсе. Впрочем, вы с папой вряд ли могли ее знать, я думаю, просто хотел убедиться…

– Погодите, – прервала их Агата и спросила, указывая на облако пыли за каретой. – Можно увеличить этот фрагмент?

Старушка-гном пошевелила пальцами в груде мертвых светлячков, увеличивая изображение на стене.

– Хватит, – подняла руку Агата. – Вот оно.

В облаке пыли обнаружилось что-то необычное, постороннее.

Маленькое туманное пятнышко.

Розовое.

– Увеличьте еще, – приказала Агата.

Бабушка-гном начала колдовать над мертвыми светлячками, розовое пятнышко заполнило собой весь экран.

– Стоп, – сказала Агата.

Тедрос затаил дыхание, глядя на стену.

Потрошитель и Гиневра тоже молча смотрели на нее.

Агата провела кончиками пальцев по застывшей картинке, по расплывающимся розовым словам, которые Софи успела написать, когда делала вид, что подсвечивает себе ступеньки кареты.