Кристальный пик

Свинцовая тяжесть потекла по вискам, собираясь в затылке. Теперь, когда шерстяной нити не стало, как и защитных чар Хагалаз, Селен снова копошился в моем сознании. Я чувствовала его так же явственно, как чувствовала бы червя, заберись он ко мне в ухо. В своем желании соединиться со мной, стать моей частью, Селен тоже был паразитом. Только теперь он решил, что сожрать меня ему мало — он хочет сгрызть еще и тех, кого я люблю.

«Сними это…»

«Что ж мне теперь, девицей помирать?..»

«Скажи, если я сделаю что-то не так…»

Селен был способен лишь на одержимую любовь, потому и ревность его, пробудившаяся от увиденного моими глазами, была одержимой. Немудрено, что он внушил Медвежьему Стражу убить Соляриса.

— Ма’рьят!

Мелихор взвизгнула, вовремя ощетинив чешую, покрывающую ее спину и хвост, чтобы закрыть собой Тесею и Кочевника от града щепок, посыпавшихся сверху. Однако если им троим предназначались только опилки, то нам с Солом, стоящим в центре, достался целый обломок стола, который Страж вдруг подхватил с пола и швырнул через весь дом.

Совиный Принц схватил меня за локоть, распахнул левое крыло и взмахнул им с такой силой, что поток ветра буквально закружил нас и увел в сторону, помогая уйти от столкновения. Лишь благодаря тому, что Принц вжал меня носом в свои перья, схватив за затылок другой рукой, ошметки раскуроченного Стражем дерева не разодрали мне лицо. Сзади же послышался глухой стон: Солярис увернуться не успел, и брусок дерева ударил его в грудь. Встреченный перламутровой чешуей, он раскололся надвое, но отбросил Соляриса назад.

Заскрипели книжные шкафы, падая, и зазвенели бутылки, разлетаясь по дому. Сол приземлился в лужу «Полуденной смерти», и волосы его тут же слиплись в приторно-горьком вине вместе с горячей кровью, зашипевшей на половицах, когда Страж обрушился на него с разбегу и приложил головой об пол.

Я не услышала свой крик лишь потому, что его заглушил крик Мелихор. Ее хвост взвился вверх так высоко, что гребни на нем прочесали потолок и стены. Я отлично помнила, как она умудрялась держать одной рукой взрослого дракона и как сражалась с Сенджу, поплатившись за это всего-навсего сломанным крылом. Однако Стражу ее жалящие укусы и порезы не причиняли вреда: как бы яростно Мелихор не полосовала его когтями и как бы громко не верещала о том, что Солярис не виновен, без возможности перевоплотиться целиком она была бессильна против бога. Кажется, Страж даже не замечал ее, сидящую у него на спине. Только когда Сол наконец-то сумел вывернуться и перекатился в сторону по битому стеклу, Медвежий Страж схватил Мелихор за шкирку и скинул ее с себя, как назойливое насекомое. Уже в следующее мгновение его жилистая рука снова оказалась у Сола на шее, и золотые глаза закатились.

— Эй, Страж Великий! Это я должен его убить, а не ты! А ну отошел!

Пускай Кочевнику явно было мало одного кубка с вином, чтобы полностью оправиться, он все-таки поднялся на ноги, хромой и побитый, как собака, которой Солярис часто его дразнил. В руке твердо лежал истесанный топор, а с одного плеча свисал обломок пришитого кабаньего бивня. Каждый шаг заставлял Кочевника морщиться, держась свободной рукой за сломанные ребра, но, завидев, что Мелихор снова вцепилась Стражу в спину, он тоже напал на него.

Раскаленная кочерга, торчащая из углей в камине, обожгла пальцы до волдырей, когда я в отчаянии за нее схватилась. У меня не было ни опеки сейда, ни чешуи, ни божественной благодати, но и сил смотреть, как Селен мстит Солярису чужими руками, не было тоже. Я пыталась защитить его, как умела, и даже Волчья Госпожа, вдруг возникшая у меня на пути, не могла мне помешать.

— Никому не выстоять против Стража, глупая ты Бродяжка! — рявкнула она, пытаясь отобрать у меня кочергу. В отличие от моих ее пальцы даже не покраснели, когда она прикоснулась к ней. — Куда ты с кочережкой и на берсерка лезешь?!

— Он же убьет Соляриса! — воскликнула я.

— Так он и тебя прибьет, дурная! Вдвоем помрете, и кто тогда волю божественную исполнит, Туман победит и мир вернет к тому, что было?

— Да плевать мне, что с миром станет, если Сола не будет в нем! — призналась я, роняя кочергу от бессилия и боли. — В таком случае сама Туману сдамся, жизни себя лишу и гори все сущее, включая вас, в пламени Дикого!

— Ну, Госпожа, слыхала? Помоги ж ты наконец, пока Рубин не пострадала, — сказал Принц Госпоже усталым тоном.

— Да я и так помочь собиралась! Чего вы делаете из меня злодейку, — огрызнулась та в ответ. — А эта, ишь, смотри, какая языкастая! Еще икра рыбья, а уже петь пытается, как кит!