Кристальный пик

Желтый рис, который ворочали в бурлящем масле, я сначала пробовала с опаской, но затем быстро управилась с целой миской, купленной после долгого стояния в очереди. В голове проносились слова и тексты Дейрдре, посвященные Амриту, и я искренне старалась думать о них, а не о богах и смерти, пытаясь дать себе необходимый отдых. Ела, пока елось, и мешала черпаком тот самый рис, который подавался вместе с порцией рубленой баранины и кинзой. Куркума оказалась сладко-пряной на вкус, и я, восторженная, даже купила с собой в дорогу небольшой ее мешочек. А затем позволила себе разделить с Кочевником кувшин гранатового вина, чтобы протолкнуть съеденное.

Солярис воздержался от еды, назвав ее слишком жирной и «неудобоваримой», и потому терпеливо сидел на краю стола, прибитого к красному шатру в конце улицы. Все блюда готовились на открытом огне. И потому обедали здесь тоже снаружи, под сенью плотных шерстяных навесов, а не внутри нагретых солнцем трактиров. Можно было лично следить за тем, как заказанного тобой цыпленка маринуют в чане со скиром и травами, а затем при тебе же и жарят за каменной оградкой гостевого двора.

— Будешь доедать? — спросил у меня Кочевник, капая соусом себе на подбородок, и потянулся рукой к моей миске за последними кусочками баранины. Солярис вдруг подорвался с места и едва не перевернул за собой и без того шаткий стол, на что Кочевник испуганно одернул руку и захлопал округлившимися глазами. — Э-э, чего всполошился, ящер? Она же вроде не против. Ладно-ладно! Не трогаю я еду госпожи, не трогаю…

— Надень платок, — сказал Солярис, глядя на меня в упор.

— А?

Я облизнула губы, растягивая послевкусие выдержанного вина, и непонимающе скосила глаза на кремовый платок, который спустила с головы и развязала под шеей, чтобы не испачкать во время еды. Жаркий ветер развевал волосы, и перед самым носом вилась рубиново-красная прядь, но здесь на меня никто не смотрел — ни одна королева не могла тягаться с жарким из свинины и вином. Однако Солярис встревожился не на шутку. Вытянул шею и выглянул из-под навеса шатра на небо, где уже проступали первые сумерки. Нос у него задергался, как у охотничьей гончей. Затем Сол оглянулся на толпу и стал всматриваться поверх человеческих голов в ближайшую к нам башню — молочную и зазубренную, сторожащую город по ту сторону стены.

— Солярис, что-то не так?

— Уходим, — сказал он коротко и дернул меня за рукав так резко, что я перевернула миску с остатками риса на землю. Другие посетители лениво повернулись на шум.

— Эй, постойте! Куда мы опять несемся? — Кочевник разочарованно застонал, будто не успел к этому моменту выпить почти целую бочку вина в одного. При этом язык его даже не заплетался, а руки крепко держали тарелку, которую он жадно вылизывал, не наевшись. — Я еще даже не подрался ни с кем! Шлялись по этому вашему рынку только, а ты все причитал, того не бей, этого не бей…

— Солярис! — Я сжала его руку, заставляя замедлить шаг: уже спустя минуту мы неслись по базару, забыв на столе мешок со всем купленным, и я спотыкалась, едва поспевая. — Что происходит?! Куда мы?

Он не ответил, да это было уже и не нужно. Раздался бой городских колоколов, и та самая молочная башня, от которой мы стремительно удалялись, посыпалась на куски, разрушенная снарядом катапульт.

Смолкла музыка и песни, мелодия уда увязла в криках людей и детском плаче. Уличные повара и подавальщики бросились врассыпную, торговцы принялись судорожно сметать со своих прилавков все ценное, и мимо промчался отряд хирда с щитами и копьями наперевес. Мы трое едва не потеряли друг друга в закипевшей вокруг суматохе, но Кочевник схватил меня за шкирку и выволок из столпотворения, когда я уже начала задыхаться и падать, задавленная обезумевшим потоком людей. Руки судорожно прижимали к груди сумку с золотыми масками, а сверху сыпались молочно-белые камни, и несколько человек раздавило у меня на глазах. Трехлетний малыш истошно плакал, ковыряя пальчиками обломки, из-под которых торчала неподвижная женская рука. Брызги крови и песок осели на новой одежде и кремовом платке, в который я уткнулась носом, сдерживая кашель и тошноту, пока Солярис тащил меня окольными путями обратно к замку, а Кочевник расталкивал людей, чтобы нас снова не зажали в тиски и не сбили с ног.

В воздухе запахло железом и огнем.

— Вы целы?! Целы? Сильва’ши старши! Я уже хотела лететь за вами. Там такое происходит ! Воташа’на! Война! — затараторила Мелихор, путая общий язык с драконьим от волнения, и спикировала на нас с подоконника, едва мы втроем миновали три моста, идущие через три кольцевых реки вокруг замка, и оказались внутри его стен.