Кристина

— Виктор говорит, что Кейт просто прелесть, и он чуть с ума не сошел от радости, когда узнал, что его познакомят с шикарной партнершей. То есть с тобой.

«Свидание за глаза», приглашение от неизвестного партнера было новым модным увлечением молодежи, только что завезенным в Европу из Америки. Мне еще никогда не приходилось знакомиться подобным образом, да и особенно не хотелось. (Я была довольно консервативна в своих взглядах.) Но Айрис была упряма и при первых же признаках моего сопротивления начала уговаривать меня, пустив в ход знакомые обезоруживающие и бесившие меня уловки.

— Виктор прекрасно разбирается в людях, и, если он хвалит Кейта, ты можешь на него положиться. Неужели ты лишишь меня даже этого совсем крохотного удовольствия и скажешь «нет»?

Я думаю, что сказала бы «нет», несмотря ни на что, если бы она вдруг не добавила:

— Надеюсь, твой Лесли проживет без тебя один вечерок.

Это заставило меня вспомнить, что я должна освободиться от Лесли, освободиться ради самой себя; я должна наконец сделать выбор, избавиться от постоянного раздражения, жалости и необходимости скрывать свои подлинные чувства. Новая свобода, приключение, которое ждет меня (ну и что же, если его даже не будет?), — все это показалось мне вдруг заманчивым и прежде всего как возможность тайно отпраздновать свое освобождение от Лесли.

— Хорошо, — согласилась я. — Когда?

— Вот и прекрасно! — воскликнула Айрис. — Я так и знала, что ты согласишься. Я знала, что ты не захочешь подвести меня и сделать совсем-совсем несчастной. — Довольная, она принялась обсуждать, что нам одеть. Я же думала, согласится ли отец купить мне новое платье. Сама я себе еще ничего не могла купить, ибо, окончив школу, теперь училась в коммерческом колледже для девушек. Взяв один из модных журналов (которые тетя Эмили жадно прочитывала, хотя никогда не следовала их советам), Айрис принялась изучать фасоны вечерних туалетов. Вскоре, однако, ее внимание привлек ненормально пухлый младенец, огромными неподвижными глазами глядевший в нежно склоненное к нему лицо позирующей красавицы, которая никак не могла быть его матерью.

— Вот о чем я мечтаю! — горячо воскликнула Айрис. — Но никто этого не понимает. Я не хочу быть актрисой. Я хочу выйти замуж и иметь много-много милых славных карапузов, таких вот, как этот, но только моих собственных. Я хочу, чтобы у меня их было четверо, нет, пятеро. Да-да, хочу, не смотри на меня так скептически.

Прошло немало лет, прежде чем я поняла, что Айрис была вполне искренна. Уверенная в своей красоте, она самым жалким образом не верила в свой сценический талант, бесцеремонно подталкиваемая своей тщеславной матерью к цели, которой, она боялась, ей не достичь никогда. («В один прекрасный день твое имя, Айрис, будет сверкать огнями реклам».) Несмотря на постоянную погоню за скальпами поклонников, чем она окончательно оттолкнула от себя всех своих подруг, Айрис по натуре была человеком без страстей; самым искренним ее чувством был инстинкт материнства, и она постоянно боялась, что не сможет удовлетворить его. («Если хочешь сохранить фигуру, Айрис, нельзя рано выходить замуж. Это всегда успеешь сделать»). Когда Айрис останавливалась на улице, чтобы полюбоваться каким-нибудь младенцем в колясочке, и склонялась над ним с изяществом позирующей перед фотоаппаратом актрисы, в такие моменты она бывала как никогда искренной.

Но в то время, не зная всего этого, я ничего не ответила ей на ее неожиданное признание и стала расспрашивать о предстоящих танцах. Это был один из ежегодных балов, устраиваемых спортивным клубом ее приятеля Виктора. Состоится он в субботу на будущей неделе. Мы должны сами добраться до станции метрополитена в Хэммерсмите, где молодые люди будут ждать нас в такси.

— О! — запротестовала я. — Терпеть не могу такие свидания, когда бальные туфли приходится таскать с собой в сумке. Это ужасно.

— Что ж, — разумно заметила Айрис (иногда она бывала гораздо менее тщеславной и более разумной, чем я), — придется немного подождать, пока и у нас появятся кавалеры с собственными машинами.

— У тебя они иногда появляются.

— Ах, эти завсегдатаи театральных кулис, как по старинке называет их моя мама. В сущности у них редко бывают серьезные намерения.

— А у твоего Виктора?

— Пока да, — ответила она со странным подергиванием щек (это был один из ее наиболее неудачных приемов вызвать ямочки на щеках). — Знаешь, у него такие красивые карие глаза, что иногда я просто теряю голову… Я не верю, что ты способна потерять голову, Кристи.

Я подумала, что, увы, это случалось со мной гораздо чаще, чем Айрис может предполагать: просто я старалась не показывать ей этого из страха, что она снова захочет лишить меня моих маленьких радостей и побед.

— На твоем месте я не говорила бы Лесли, что ты идешь на танцы, — сказала она. И добавила, употребив одно из своих излюбленных нелепых словечек: — Он не поймет и будет только бякой.

Глава III