Кристина

Они убили сестру за брата

И за веру распяли Христа

Они ждут мира от автомата

Их дорога к миру – война.

Они верят в Богов ставя свечи

Они ищут правду во лжи

И за веру друг друга калечат

За спиною точат ножи

О любви говорят так красиво

Лишь неверность дарят взамен

И обманывают очень правдиво

Но боятся любых перемен

Они молятся Богу в корысти

И толкуют не вещие сны

Они меня родных слишком быстро

Но только «они» это «мы».

Фраза «лишь неверность дарят взамен» звучит в моей голове вместе с голосом Кристины. Я не понимаю, что она говорит, но я узнаю её голос. Делаю несколько глотков вина и продолжаю разговор с Аней, стараясь не выдать, что в моей голове совершенно иные мысли:

– А у тебя неплохо получается. Я, конечно, не эксперт, но мне нравится.

– Да ладно тебе, Артём… Мне до красивых стихотворений ещё далеко. Это от вина тебе кажется, что оно красивое, послушал бы на трезвую голову, по-другому бы заговорил. – Я наливаю ей ещё вина, и она сразу делает глоток.

– Я выпил пару глотков вина, так что слушал я на трезвую голову. У тебя талант. – Я поднял бокал вина – тост за классный стих и за тебя в целом. – Мы чокнулись и выпили.

– А ты давно уже пишешь стихи?

– С двенадцати лет. В школе я часто участвовала в разных творческих конкурсах. Иногда мне поручали писать что-то вроде гимна школы, или что-нибудь к новому году, и я не всегда справлялась с задачей. Очень сложно писать на заказ. Я пишу тогда, когда ко мне это придёт, когда я почувствую эту атмосферу, проникнусь ей, погружусь в неё и стану частью её. Только тогда я начинаю писать. Знаешь, это так странно получается… Словно ты уже знаешь первые строки и просто их записываешь, потому что они родились сами по себе, спонтанно, и с каждой новой строчкой рождается следующая. Иногда, я сама долго думаю над ней, перебираю массу вариантов, переписываю их, пробую, а иногда просто выкидываю из головы очередную идею стиха.

– Наверное, много красивых стихотворений так и не родилось. Жаль. Я бы тоже хотел уметь писать стихи, да только и двух строк между собой связать не в состоянии.

– Знаешь, Артём. Здесь есть и свои минусы. Вот представь, спишь ты себе спокойно, никому не мешаешь, а тут бац! И в голову приходят строчки! И хоть ты тресни, а уснуть они тебе не дадут, пока ты их не запишешь и не продолжишь. Пока они не исчерпают себя. А когда ты дописываешь стих, то только тогда можешь спокойно лечь спать. Иногда из-за этого страшная бессонница. Так что радуйся, что ты не поэт.

– Наверное, это конечно минус. Но всё равно я уверен, это классно, писать стихи.

– А чем ты увлекаешься? Я почти ничего о тебе не знаю.

– Я и сам ничего толком о себе не знаю, может я вообще, гей… – Удалась ли шутка?

– Ах, извини! Я же совсем забыла, что у тебя амнезия. Ничего, вспомнишь ещё, чем ты увлекаешься, музыку любишь?

– Я не знаю, – я улыбнулся и выпил ещё вина, – но проверить это можно.

– Тогда включи что-нибудь. А у тебя дома есть интернет?

– Не знаю. Есть музыкальный центр, и вон диски какие-то рядом с ним валяются.

Аня подошла к музыкальному центру с костылём наперевес. Обе колонки подсоединялись одним шнуром, и она подключила его к телефону:

– Не зря же у меня безлимитный интернет и большая абонентская плата. Сейчас найду что-нибудь подходящее под сегодняшний вечер. Так, нужно что-то красивое… – Она что-то ищет в телефоне, опираясь на костыль. Пока я смотрю на неё, мне с разных сторон ангел и демон твердят одну и ту же фразу: поверь мне. – Вот! Нашла! Будем слушать Lacrimas Profundere-Morning grey. Очень красивая композиция.

Зазвучала музыка. Я сразу понял, что музыкальный размер здесь – вальс, три четверти. Наверное, в музыке я что-то понимаю. Фортепьяно играет незатейливую простую партию, которая погружает в атмосферу серого утра, фоном слышна скрипка, которая заставляет звучать однообразную партию фортепьяно по-разному. Потом вступает девушка, она очень медленно поёт, я не понимаю слов, но слышу эмоции – меланхолия, созерцание дождя. Мужской вокал просто произносит отдельные слова каждый восьмой такт, но всё это сливается в картину серого утра. Первое, что приходит на ум – двое разделённых километрами, но под одним дождём смотрят в окно, думая друг о друге. Возможно, они пока не знакомы. Как только заканчивается эта композиция, её сменяет другая. Её обозначает ритмичная акустическая гитара, играющая ломанную фигуру, потом вокал и всё это резко перетекает в тяжёлый металл. Аня говорит, что это всё та же группа.