Критическая цепь

Я пытаюсь возражать. Она прерывает меня.

— То, что вы мне рассказали, интересно. Мы должны давать ценные знания. Иначе для программ МВА нет будущего. По моему мнению, то, чему мы сейчас обучаем в бизнес-школе, не представляет собой ценности. Я много слышу о шоке первого года, через который проходят наши выпускники, когда они заканчивают учебу и обнаруживают, что почти все, чему мы их учили, просто не применимо. Так что меня можно не убеждать в том, насколько важно обучать тому, как лучше управлять проектами. Вопрос в том, можете ли вы это сделать?

— Вы можете на меня положиться. Я это сделаю.

Откуда у меня взялась эта уверенность, я не знаю. Может быть, от отчаяния. У БиДжей, похоже, такое же мнение, потому что она говорит:

— На это уйдет значительно больше времени. А я должна следовать установленной политике.

— Я смогу это сделать.

Она смотрит на меня оценивающим взглядом.

— А вы достаточно практичны для этого? Ведь если вы не практичны, как вы сможете разработать практические решения этих проблем?

Я все еще пытаюсь найти, что сказать в ответ, когда она добавляет:

— Вот что я вам скажу. Слова это хорошо, но мне нужны доказательства. Докажите, что вы практичны. Найдите десять новых студентов на программу МВА для руководителей, и я дам вам еще год.

Я пытаюсь спорить, но с таким же успехом я мог разговаривать со стеной. Я ухожу, захлестываемый отвращением к университету и к себе. В академической среде преподаватель должен оцениваться по его умению преподавать и проводить исследовательскую работу, а не по умению продавать университет. Я заслужил, чтобы мне дали тенуру. Это был вердикт профессиональных комитетов. И вот теперь из меня сделали продавца. За что?

15

Мы сидим в маленьком классе: Джим, Джонни, Шарлен и я. На улице серо и холодно. В классе тоже. Мои мысли не на этой встрече. Я даже не знаю, где они. Последние дни я даже не вижу смысла собраться. Я просто механически делаю то, что должен. Каждое утро я прихожу на работу, провожу лекции, бездумно смотрю в какие-нибудь академические журналы и иду домой. У меня не хватает смелости объявить Джудит мои удручающие новости. Я знаю, что это неправильно. Но что изменится, если я скажу ей сейчас? Чем она может помочь? То, что она получит удовлетворение от сознания того, что была права с самого начала, слишком маленькое утешение. Я знаю, что не должен скрывать этого от нее. Нам придется вернуть Блейзер. И продать дом. И, вероятно, переехать. Куда? Какая разница. На улице серо и холодно.

— На моих лекциях по системам студенты стали задавать очень глубокие вопросы, — объясняет Джим цель этой встречи. — Иногда настолько глубокие, что я не знаю, как на это реагировать. Шарлен уже какое-то время жалуется на неожиданные вопросы на ее лекциях по управленческому учету. Теперь Рик столкнулся с тем же самым на лекциях по управлению проектами. Сначала мы не могли понять, откуда это идет. Но после твоего коллоквиума, Джонни, у нас не осталось никаких сомнений.

Улыбаясь, Джонни спрашивает:

— Вы хотите, чтобы я перестал их учить тому, чему я их учу?

— Совсем нет! — тут же реагирует Шарлен. — Я думаю, что то, чему ты их учишь, очень нужно. Каждый профессионал в области учета затрат уже давно понимает, что что-то неверно. Да, твои студенты несколько раздражают меня своей новой способностью так правильно подметить существующие заблуждения. Но у меня с этим проблем нет. Я просто хочу знать больше, чем они. Это слишком большая просьба?

— Это то, что нам всем надо, — Джим кладет руку Джонни на плечо. — Твой коллоквиум был очень интересным, но этого недостаточно. Мы хотим больше знать о том, чему ты учишь на своем курсе по управлению производством.

Улыбаясь, Шарлен добавляет:

— Во-первых, потому что мы хотим знать. Во-вторых, потому что мы не можем позволить себе не знать.

Я не говорю ни слова. Я не согласен. Я не хочу знать. Чем это знание мне поможет? Хватит с меня забивать себе голову всякой мурой. Это не поможет мне сохранить дом для Джудит. Это не поможет мне удержать Джудит. К тому же, весь этот разговор про звенья цепи — это просто чушь. Ошибка тут настолько очевидна, что даже ребенок ее заметит. Столько шума из-за ничего.

— С удовольствием, — расплывается в улыбке Джонни.

Еще бы у него не было удовольствия. С чего это его у него не будет? Он профессор кафедры. И я уверен, что в прошлом году во время его саббатического отпуска в довершение к его королевской университетской зарплате Юни K° тоже заплатила ему кругленькую сумму.

— Применение ТОС для производства, — начинает Джонни деловым тоном, — это прямой вывод из пяти направляющих шагов.

Он встает и идет к доске.

— Первый шаг, как вы помните, найти ограничение.

Он пишет на доске заглавными буквами «1. НАЙТИ».

— Предположим, вы нашли ограничение, бутылочное горлышко. Тогда следующий…

Он настолько полон сознанием собственной значимости, что мое терпение лопается.