Кризисное управление Россией. Что поможет Путину

Что же с ценностями? Лучше всего об этом скажут много раз воспроизводимые нами цитаты.

«Наши ценности – те же, что и у вас на Западе. Я не вижу больших различий… Разница с Россией заключается только в том, что мы большие, очень большие, и у нас есть атомное оружие. Просто неверно говорить: вот здесь есть единая Европа, в которой демократия уже сбылась, а там – мрачная, необразованная Россия, которую пока нельзя пускать в Европу» (Д. Медведев, интервью немецкому журналу «Шпигель», 07.11.2009).

«Россия – это неотъемлемая часть европейской цивилизации, ее культурные и духовные ценности – это и наши ценности. Народ России сделал свой исторический выбор, выбор в пользу демократии, открытости, свободы общественной и деловой инициативы. Это та основа, которая не может быть подвергнута ревизии. Это – главные ориентиры нашей стратегии» (С. Иванов, XI Петербургский международный экономический форум, 09.06.2007).

Если ценности у нас и Европы одни и те же – почему тогда санкции? Напряжение на грани военного противостояния? Что-то не сходится.

И о каких ценностях говорят представители высшего руководства страной? Может быть, о ценностях цивилизационной идентичности? О русской специфике, о русском языке? Возможно. Этим можно объяснить первую формулу российской президентской и в целом официальной реакции на смену власти в Киеве и бегство Януковича. «Жулики, самозванцы, захватили власть, хунта, фашисты». Мы можем ввести войска, чтобы защитить русскоязычных. И… началось. Но, во всяком случае, ценность была объявлена. Защитить русскоязычных. Русская тема была заявлена. Это был поворот. Он был не случайным. Президент, в отличие от Медведева, уже и до этого момента обозначал некий поворот.

«Для россиян, для России вопросы „Кто мы?“, „Кем мы хотим быть?“ звучат в нашем обществе все громче и громче. Мы ушли от советской идеологии, вернуть ее невозможно. Приверженцы фундаментального консерватизма, идеализирующие Россию до 1917 года, похоже, так же далеки от реальности, как и сторонники западного ультралиберализма. Очевидно, что наше движение вперед невозможно без духовного, культурного, национального самоопределения, иначе мы не сможем противостоять внешним и внутренним вызовам, не сможем добиться успеха в условиях глобальной конкуренции.

В этом смысле вопрос обретения и укрепления национальной идентичности действительно носит для России фундаментальный характер.

Отсутствие национальной идеи, основанной на национальной идентичности, было выгодно той квазиколониальной части элиты, которая предпочитала воровать и выводить капиталы и не связывала свое будущее со страной, где эти капиталы зарабатывались» (В. В. Путин, Валдай, 2013).

Первая стадия российской реакции на украинский «взрыв» стабильности была вполне корреспондентна первой же части путинской цитаты. Отсюда понятен Крым, понятно намерение «защиты русскоязычных». Казалось, намечается стратегия. Ценности, цели, средства. Казалось, начался поворот к той самой идентичной стратегической линии. Хотелось верить, что безоглядная, всеобщая, под фанфары, до так называемого угар-патриотизма поддержка воссоединения Крыма, намерения вводить войска также открывает новое лицо российского политического организма. Однако все оказалось не так.

Есть вторая часть путинской цитаты. Квазиколониальная часть элиты. Достаточно ясно, что речь идет об элите, влияющей на высшие решения. Санкции, безусловно, ударили по ее интересам. Ее давление на власть (а в той ее части, которая, собственно, и есть власть, непосредственная выработка решений) поменяло свой вектор. Позиция России радикально поменялась.

«Наши партнеры в Киеве, ЕС и США». Но ни слова о субъектности ополчения, о новой государственности, об отношениях с ней.

«Мы уважительно относимся к референдуму», но, в отличие от Крыма, никаких политических следствий, кроме игнорирования этого акта, не наблюдается.

«Украина должна быть целостной». Значит – никакой государственности Новороссии? И это после Крыма!? После тысяч жертв, в том числе российских граждан? За что они погибли?

«Минский протокол о перемирии» – это фактически политический шантаж ополчения, вынуждение прекращения стратегического успеха в наступлении, передышка для Киева, время для иностранных поставок оружия и сил и средств ведения войны, перегруппировки и нового наступления. Это новый Хасавюрт.