Кроха

– Как я могу быть спокойной рядом с такой мерзопакостью?

– Войди в дом, – тихо произнес мой наставник. – Войди и обсохни.

– Она не войдет! – продолжала кричать вдова. Она подскочила ко мне и наотмашь ударила по лицу – по одной щеке, по другой.

Этого я не могла стерпеть. После всего, что она мне наговорила и сделала. Я размахнулась своим кулачком и изо всех сил влепила по ее мясистому лицу. Это избавило меня от новых пощечин. А потом, внезапно объятая гневом, я еще раз ее стукнула. Мой кулачок прямым ударом впечатался ей в лицо. Вот на что я оказалась способна. Я! Мне показалось, что я раздробила себе костяшки.

Но каково! На ее губах выступила кровь. Я не поверила своим глазам. Это сделала я? Мне сразу полегчало. У нее была рассечена губа, а я рассекла костяшки пальцев о ее зубы.

– Убивают! – заверещала вдова.

– Да, я могла бы вас убить! – орала я, потому что разошлась и уже не могла успокоиться. – Как же часто я об этом мечтала! Сколько раз я представляла себе это!

– Мари! Крошка! – воскликнул мой хозяин. – Поосторожнее! Бедняжка Шарлотта!

– Одному Богу известно, сколько я от нее вытерпела. Может быть, я насажу ее голову на пику. Сколько лет я выслушивала от нее одни только гадости! Но с меня довольно. Мне заплатят – о, Господи, да, теперь мне заплатят. Сегодня – и ни днем позже!

– Крошка, тебе надо извиниться. Ты же сама понимаешь.

Вдова покраснела как рак.

– Все, как сказал Николе: это анархия! Вот как расползается эта гидра, когда закон растоптан и смута вторгается в дом!

– У вас распухла губа, мадам!

– Ты должна попросить у вдовы прощения.

Но тут все мои унижения, накопленные за многие годы, закипели и вырвались наружу, как пар из котла. Это все головы, превратившиеся в пушечные ядра гнева и страдания.

– А вы! – Я повернулась к Куртиусу и лягнула его по коленке. – Вы тоже хороши! Сколько я для вас сделала? А что вы сделали для меня? Если бы не я, вы бы никогда не вылепили этих убийц. Это я вам подала идею. И я отдала вам королевские головы. Я грязная? Как же вы отмоете со своей кожи грязь вины? Сколько лет я мыла вам полы? Сколько лет я смиренно говорила «да, сударь» и «нет, мадам»? А что вы сделали для меня? Даже не поблагодарили ни разу. Вы даже не могли поговорить со мной по-человечески. Это было для вас слишком трудно. Какие крохи чувств для Крошки? Однажды вы, вдова, увидели зачаток счастья, слабое пламя любви, затеплившееся в вашем кукольном доме, так вы, недолго думая, затоптали его! Вы готовы угробить любую красоту, отравить ее своими ядовитыми помыслами. А сегодня я получила от вас сполна в благодарность за то, что спасла Эдмону жизнь. Я многое могу вытерпеть, но больше не намерена! Это вы должны меня благодарить! Я знаю свое место, и оно принадлежит мне по праву! Только взгляните на себя! Красная, готовая вот-вот лопнуть! Так лопните! Вы уничтожаете все, что попадается вам на пути. Как вы унижали Эдмона, низводя его до уровня половой тряпки – и все ради потрепанной куклы на лестничной площадке. Да сожгите вы ее и дайте нам порадоваться. Вы довели моего хозяина до того, что он стал как живой труп, иссохнув от любви к вам. А вы сидите, вся такая переполненная мертвой любовью, упиваясь своей скорбью. Подите прочь, вдова Пико! Подите прочь или, клянусь, я оторву вам башку!

– Ах ты дрянь, маленькая дрянь! – срывающимся голосом завизжала вдова. – Сделайте же что-нибудь, Куртиус! Как она смеет! Без меня вы все валялись бы в сточной канаве! Без меня ничего этого не было бы! На мне держится весь этот дом! Я управляю тут всем. Вы не знаете, какое это тяжкое бремя! Вы не знаете, как меня все это убивает!

– Так умрите! – крикнула я из коридора, стремительно направилась в свою мастерскую и сильно хлопнула дверью – странно, что при этом дом не обрушился. Там я посидела немного и поплакала, уткнувшись в свой окровавленный рукав. Потом, успокоившись, начала собирать свои вещи, уверенная, что уж теперь-то меня точно выставят вон.

Наконец ко мне пришел Жак с бутылкой вина. А вскоре за ним следом появился и хозяин.

– Те головы – важные исторические свидетельства, – изрек он.

– И это все, что вы можете сказать?

– Ну, знаешь, Мари, ты вела себя слишком жестоко.

– Что-нибудь еще?

– Думаю, я должен тебя поблагодарить. Благодарю тебя.

– Что-нибудь еще?

– Вдова сидит с сыном.

– Что-нибудь еще?

– У меня коленка ноет.

– И поделом вам.

– Не знаю, что на тебя нашло, но это нельзя так оставить. Ты должна извиниться. Но не сейчас. Сейчас оставь ее в покое. – Он вздохнул. – Ты была совсем не похожа на себя, Мари.

– Что ж, полагаю, я начала просыпаться.

– Никогда не видел ничего подобного. Что с нами происходит?

– Меня вынудили.

– Мари, – произнес он тихо. – Ты мне поможешь с головами?

– Да, – ответила я, помолчав. – Помогу.

И мы принялись работать. Все вдруг стало как прежде.

– Сударь, – спросила я, – как там было? В Бастилии?

– По-моему, все было ужасно.

– Вы, должно быть, вели себя отважно, сударь.

– Да, пожалуй.

– Вам не было страшно?

– Давай сосредоточимся на работе.

– Все я пропустил, – подал голос Жак. – Очень жаль. Хотелось бы поглядеть.