«Крокодил»

— Но ведь здорово написано. А? Антон Павлович одобрил бы. Он любил такой стиль. Он говорил: «Если на сцене висит ружье, оно обязательно должно выстрелить». А под Таганрогом, уверяю вас, ни одно ружье не гуляло — все стреляли. Немцев только убитыми — свыше тридцати пяти тысяч.

— Да, чудесные дни стоят.

— И вечера неплохие, Петр Максимыч. И в Донбассе, и в Конотопе, и в Бахмаче, и…

— И где еще?

— Об этом будет сказано, сегодня в сводке.

— И завтра будет сказано и послезавтра.

— А в Москве — что за вечера! Я уже не говорю о звездах. Одних ракет сколько в небе!

— Золотая осень!

Семен Кирсанов

СОН ЗЛОВЕЩИЙ, ЗЕЛО ВЕЩИЙ

Под бетонным потолком,под железным колпаком фюрерспит в подземной спальне,над губой торчит щетина,спит Адольф-полумужчина,над Берлином бомбопад,остальные все не спят.Мимо спальни ходят слуги,сообщают тихо слухи:— Говорят… опять котел:

…Русс… до Пруссии дошел…Говорят… Иван уже…на германском рубеже……Говорят… попался Гаман…Расстрелял сто тысяч там он.…Как податься нам в Мадрид……Тише, с фюрером припадок…Сон его теперь несладок,он рычит, он говорит…Фюрер спит под колпаком,под бетонным потолком,на лице его ожоги,забинтованные ноги.Фюрер мечется в постели,он увидел вещий сон,что два раза был расстреляни сто раз повешен он.Видел он в своем кошмаре,что по длинному шоссеон шагал, его по харебили, били, били все.Он проснулся весь в поту

и уперся в темноту.У дверей стоит охрана —два эсэсовских уркана,говорят между собой:страхом скрючена рука,острый нос на роже сальной,под глазами два мешка.— Дело — дрэк, конец плохой.— Я один замучил тристарусских пленных большевистов.— Нас в Швейцарии найдут.И в Испании! И тут!..Может, фюрера угробить?Нас помилуют, должно быть!..Под бетонным потолком,под железным колпакомГитлер пальцем карту мерит,веки щурит, зубы щерит:— …До границы сорок точно,за три дня пройдут они…Сто — по Пруссии Восточной,

тоже считаные дни…От Варшавы до Берлинавсей дороги половина!..А они — идут, идут,скоро, скоро будут тут!Надо золото скорееотослать за Пиренеи…Бриллиант зашить под кожу!.. —Ужас корчит злую рожу,истекает пеной рот,черным мучимый недугом,слышит он — шаги за Бугом,видит свой последний год,чует он петлю на шееи на набережной Шпрееслышит голос:— Суд идет!

Алексей Толстой

КАРТИНА

Захотела свинья ландшафт писать.

Подошла к забору, в грязи обвалялась, потерлась, потом грязным боком о забор — картина и готова.

Свинья отошла, прищурилась и хрюкнула.

Тут скворец подскочил, попрыгал, попикал и говорит:

— Плохо, скучно!

— Как? — сказала свинья и насупилась, прогнала скворца.

Пришли индюшки, шейками покивали, сказали:

— Так мило, так мило!

А индюк шаркнул крыльями, надулся, даже покраснел и гаркнул:

— Какое великое произведение!..

Прибежал тощий пес, обнюхал картину, сказал:

— Недурно, с чувством, продолжайте… — И поднял заднюю ногу.

Но свинья даже и не поглядела на пса.

Она лежала на боку, слушала похвалы и похрюкивала.

В это время маляр пихнул ногой свинью и стал забор красной краской мазать…

Завизжала свинья, на скотный двор побежала:

— Пропала моя картина, замазал ее маляр краской… Я не переживу горя.

— Варвары… варвары… — закурлыкал голубь.

Все на скотном дворе охали, ахали, утешали свинью, а старый бык сказал:

— Врет она… переживет.

Вл. Масс и

Мих. Червинский

НА ВАШЕМ МЕСТЕ