Кроманьонец

Нагрузив в лодки всё, что было бы тяжело нести, соплеменники пошли берегом, а я, Лют, Тина и Норх из Лосей поплыли. Первую остановку сделали там, где заканчивались лесистые холмы и начиналась покрытая лугами равнина. Пока взрослые суетились, подготавливаясь к ночлегу, я прогулялся к лесу и наткнулся на балку с пологим спуском. На её дне били ручьи, и сама балка, изгибаясь, уходила к реке.

В будущем вплоть до девятнадцатого века люди предпочитали селиться на склонах именно в таких местах. Скрытность, защита от ветров, близость воды и леса, место, где можно, не вырубая лес, распахать поле. И хотя последнее пока было невероятным, но всё остальное казалось мне привлекательным. Всё равно на протяжении семи лет Рыбы кочевали на два километра в лес и обратно. Племя маленькое, зверей в лесу много, а рыбы в реке – ещё больше!

Запомнилось мне из того, что читал перед смертью там, в прошлой жизни, что «в дела спешащего вмешивается дьявол», вот и не стал на ночь глядя ничего говорить попутчикам.

А утром, проснувшись первым, стал будить их, чтобы сообщить о советах духов. Мне показалось, что все, кроме Лима, даже обрадовались.

Дождались соплеменников. Поскольку и они к духам относились с уважением, вместе пошли к балке выбирать место.

Правда, духи и тут помогли советом. Я выбрал такое место, где выход на равнину почти не имел наклона, а к лесу, напротив, был крутым. Потомки, конечно, осудили бы мой выбор, но они больше опасались людей и предпочли бы быстро скрыться в лесу, а я – зверей.

За все годы, что здесь стоит посёлок, никто не пожалел о вложенном в его строительство труде. Пришлось за много километров таскать камни для очагов, копать землянки, хотя дубовый лес и имел свои привлекательные особенности, но найти подходящее дерево для шестов было непросто. И за ивовыми ветками приходилось плавать.

Охота с луками доказала свою эффективность, хоть по-прежнему соплеменники предпочитали её загонный вид. Я же обычно охотился с Муськой.

Волчата Тошо и Лило, как и прогнозировал Той, сбежали. Какое-то время они ещё приходили, но зимой, наверное, их новая стая ушла далеко от посёлка, и их визиты прекратились.

Осенью били водоплавающую птицу. Тогда же, по совету духов, соплеменники выкопали яму под будущий ледник.

Рыба ловилась почти всегда.

По первой весне семья Лосей собралась в экспедицию за солью. Обстоятельно расспросив их о маршруте, пришёл к выводу, что стоим мы на Дунае, а пойдут они к Тисе. За ней будто есть много солончаков.

Вернулись они в посёлок к концу лета и притащили килограммов двадцать пять соли. Это был их последний поход. Вскоре у племени появился ледник, и рыбу солить перестали. Иногда соплеменники коптили и рыбу, и мясо, но больше для пищевого разнообразия, в угоду желудку.

Люди из рода Лося очень быстро стали своими. Норх и Брех оказались искусными охотниками-сле допытами. Они умели делать из ремней и тяжёлых деревянных колод ловушки на хищников. Женщины – Тиби, Нея, Оха́ и Таха́ – в совершенстве владели искусством своего племени – выделкой кож. В дубовых рощах на окрестных холмах они нашли все необходимые для этой работы ингредиенты. Теперь все в племени зимой щеголяли в удобной и тёплой одежде, а летом – в кожаных юбках и мокасинах. Для дождливой или ветреной погоды мастерицы делали плащи, как меховые, так и из тонкой мягкой кожи.

Были в жизни посёлка и печальные дни.

Саша однажды подвело больное колено, и она, пытаясь загарпунить рыбу, свалилась с лодки и утонула.

Два года назад Таша, будучи на шестом или седьмом месяце беременности, пожаловалась мне, что ребёнок перестал толкаться. Помню, как от этой новости чуть было не остановилось и моё сердце. Как помочь ей, я не представлял. Мой товарищ из будущего, вернувшись из Анголы, рассказывал, что ему пришлось оперировать местную женщину, проходившую с мёртвым младенцем в утробе три месяца. Он говорил о невероятных способностях её организма, прославляя Творца. Я понимал, что, даже если произойдёт чудо и Таша проживёт хотя бы месяц, мне всё равно придётся попытаться извлечь плод.

Я готовился сделать это. Морально и практически. Собрал стебли дикого мака. Думал, что смогу усыпить Таша, во всяком случае, рассчитывал на это. Поговорил с соплеменниками, объяснил, что произошло и чем это угрожает Таша. Мы не успели. Внезапно у неё поднялась температура, она стала бредить и через два дня умерла.

Мне её очень не хватает. Не могу понять, отчего становится так тоскливо, когда вспоминаю о ней.

Я не испытывал к Лило какой-то бесплотной любви, о которой в будущем писали, когда вели речь о рыцарских обетах – «в честь почтеннейшей донны», и не страдал от той, что называли страстью, чувственностью.

Моё прошлое-будущее держало чувства в узде, сковывало цепями глупых предрассудков сердце. «А разве любовь – слабость? – спрашивал я себя. – Разве стоит мне её стыдиться? Разве нельзя предположить, что и в моём прошлом случалось пятидесятилетнему мужчине влюбиться в девчонку? На самом деле глубоко и страстно полюбить девчонку, которая годится ему в дочери?»