Кроманьонец

Женщины-пастухи увлеклись собирательством даров природы. А как не увлечься, если в осинниках тьма грибов с оранжевыми шляпками, а по березнякам – с бордовыми, опята на пнях в дубравах хороводами, по оврагам в ельниках брусника бусами несобранная?.. Зайдёшь в заросли лещины, чуть загляделся – тяжело стукнуло в лоб. Схватился, а ветка с орехами качается грузная…

Каждое дело – лишь следствие, всегда имеющее причину. Люди, конечно, об этом обычно не задумываются, но появились у пастухов горшки и тарелки, а с ними и возможность варить или хранить в посуде что-нибудь из еды, что стало тем камешком, от сдвига которого в горах случаются камнепады. Женщины научились готовить мясо с хреном, брусникой, орехами и грибами. Смело экспериментировали, увидев в растущих вокруг травах, кустах источники еды. Они откопали и принесли в посёлок корни дикой моркови, чтобы мне показать…

С женщинами-горянками отношения складывались по-особому: как только Уро перестал претендовать на безусловное лидерство, они стали поглядывать на меня иначе. Тано, мать Туро, и та глазёнками сверкала при встрече. Молодые всегда втроем, вместе держались, и Ата по их решению стала той, кому прочие доверили искушать меня. Наедине со мной она робела, млела, когда наши руки случайно касались, а при подругах становилась дерзкой или делала вид, что такая. Однажды заявила:

– Лоло, хороший козлик всё стадо покрывает!

Им было смешно, впрочем, и я улыбнулся, хотя и промолчал. Тогда поймал себя на мысли, что любовь к Утаре не даёт мне желать по-настоящему кого-нибудь ещё: вроде и кровь бурлит, и приятно вдруг прикоснуться, но, если становится слишком жарко, сбегаю. Женщины понимают, наверное, почему, и смеются по-доброму…

Ата принесла морковь, чтобы получить моё одобрение – можно копать или нет? С моей стороны никаких табу не последовало. Просто, когда первый раз за грибами собрались, как повелось перед важным делом племенного масштаба, после фееричной дегустации всем посёлком тушённого с грибочками мяса лесной козочки я разрешил собирать только те, что сам знал, нагнав страху, описывая последствия употребления в пищу ядовитых, вроде поганок. Если в сосняке Рыбам я разрешал собирать только маслята, то тут – все трубчатые грибы. Помнилось мне, будто они не бывают ядовитыми…

Мужчины, когда появлялось свободное время, ходили в лес за деревом. Я решил, что по снегу шастать туда незачем, предложил позаботиться о запасах, пока ноги лёгкие – не вязнут и не скользят. Ещё сумели натаскать под дюнку кучу глины. Весной обязательно понадобится, а долбить мёрзлую по оврагам будет непросто.

По моему календарю пора бы и снегу выпасть, а лёгкий морозец разве что ночью крался по земле, оставляя по утрам на поникшей траве иней. Уже несколько раз стадо куланов появлялось в пределах видимости. Они, конечно, не зубры, но заполнить ледник мясом скакунов было бы неплохо. Вот только льда там никогда ещё не лежало…

Налил в миску воды, оставил у реки на ночь. С утра первым делом побежал посмотреть, замерзла ли вода в ней. Увы, не замёрзла. Думал вылепить из глины формы, залить их водой и получить к утру генераторы холода для ледника. Оказалось, не судьба…

Подумал, что, раз уж решил с глиной возиться, наделаю пока кирпичей для печки. Увлёкся так, что неделя пролетела, как день. Работал бы ещё, но с низкого белёсого неба повалило лохматым снегом, быстро выбелив всё вокруг и далёкую лесную опушку. Позвал Ата с подругами и мальчиков, Туро и Тухо. Стал снег катать, будто для снежной бабы. Им это занятие понравилось. Быстро загрузили в ледник с десяток снежных шаров и настоящую бабу вылепили. Поставили между домами. Уро, услышав смех, выполз из дома, походил вокруг «скульптуры», воодушевился так, что бросил с оружием ковыряться и на пару с Туном свою бабу лепить начал. Настоящую! Всем в тот день было весело…

Санта-Клаус скачет в небе на восьми оленях в упряжке. Дед наряжен в красную шубу и штаны с белыми опушками, как его борода. Он весь лихой, с покрасневшим носом и безумными глазами, и олени тоже… Безумны!

Нет, нет, я пока не сошёл с ума. Из прошлой жизни, там, в будущем, знаю от английских учёных, что народы Севера, оленеводы, чтобы выжить, ходили за стадами оленей и наблюдали. Однажды, обнаружив оленей, пожирающих мухоморы, и увидев, что даже моча от такого животного востребована другими оленями, какой-нибудь мудрый чукча решил вкусить и сам оленье лакомство. Говорят, тот оленевод и стал первым Сантой, улетевшим с оленями в небеса. А бело-красный наряд на небесном возничем символизирует чудесный гриб мухомор.