Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

Суханов был назначен ревизором на одном из судов сибирской флотилии. В заграничных плаваниях командиры, ревизоры и старшие механики обыкновенно наживали целые состояния на разных закупках. Главной доходной статьей был уголь: записывалось неверное число оборотов винта, и благодаря этому в расход выводилось гораздо большее, чем в действительности, количество израсходованного угля; кроме того, по соглашению с консулами устанавливались искусственно высокие справочные цены – в конце концов, загребались огромные куши, которые делились между командиром, ревизором и старшим механиком. Конечно, часть перепадала консулам и подрядчикам за фиктивные счета. Когда Суханов принял должность ревизора, ему вскоре предложили подписать квитанцию в приеме такого-то количества угля по такой-то цене. Суханов проверил количество и цены и отказался подписать. Командир просил и угрожал. Суханов требовал, чтобы количество и цены угля были выставлены настоящие. Дело кончилось тем, что Суханов подал рапорт командиру, и никакие убеждения не могли заставить взять его обратно. Дошло до суда, в котором, конечно, заседали такие же командиры, так же наживавшиеся на угле, но хотя им потушить дело не удалось, они приговорили своего коллегу-командира за воровство временно отставить от командования. Суханова же за несоблюдение каких-то формальностей в рапорте отставили от производства в следующий чин, не помню, на какой срок, да и самый приговор составили так, что было трудно разобрать, в чем дело, кто воровал уголь»[313].

Характеристика, конечно, интересная, но можно ли так огульно обвинять всех офицеров в воровстве? Впрочем, такая риторика характерна для революционной пропаганды.

В Кронштадтской крепостной артиллерии служил известный деятель партии «Народная воля» С.П. Дегаев. Он являлся одним из руководителей военной организации, но стал сотрудничать с охранным отделением и предал большое количество революционеров [314].

После ареста Суханова деятельность подпольного кружка не прекратилась. Офицеры собирались на квартире Серебрякова в Кронштадте, но весной 1882 г. еще несколько членов военной организации были арестованы. Кроме того, офицеры продолжали выполнять свои прямые обязанности, то есть периодически уходили из Кронштадта в плавание, и, таким образом, в революционной борьбе наступила пауза.

А на российский престол взошел Александр III, сын убиенного Александра II.

Кронштадт при Александре III

Александр Александрович Романов, Александр III, никогда не будет отмечать дату воцарения: «Для меня этот день не является праздником, и я не принимаю никаких поздравлений», – не один раз он будет повторять эту фразу. Со временем он получит звание Царя-Миротворца, так как за 13 с половиной лет его правления Россия не воевала с внешними врагами. Воевала с внутренними, но победителей в этой войне, как мы теперь знаем, не было.

В оглашенном 29 апреля 1881 г. Высочайшем манифесте содержался призыв «содействовать искоренению гнусной крамолы, позорящей землю русскую, к утверждению веры и нравственности, к доброму воспитанию детей, к истреблению неправды и хищения, к водворению порядка и правды в действии учреждений, дарованных России ее благодетелем, возлюбленным Родителем». Незадолго до смерти Николай I записал в дневнике: «Вступая тридцать лет тому назад на Престол, я страстно желал знать правду, но слушая в течение тридцати лет ежедневно лесть и ложь, я разучился отличать правду от лжи». Его внук, император Александр III, этим умением, видимо, тоже не отличался.

За красивыми словами манифеста последовали отставки некоторых министров. Причем самым неудачным решением была отставка великого князя Константина Николаевич с поста председателя Государственного совета и управляющего Морским ведомством. Флотом и всеми сопутствующими структурами с 1883 г. стал заведовать четвертый сын Александра II, он же младший брат Александра III, великий князь Алексей Александрович (1850–1908). Тогда никто еще не слышал этого страшного слова – «Цусима», но оно уже где-то витало.

Кронштадт продолжал жить пока еще вне зависимости от смены императора. Ведь Алексею Александровичу было не до Кронштадта – он был занят своим дворцом в Петербурге (наб. Мойки, 28). 27 июня 1884 г. морской министр И.А. Шестаков записал в своем дневнике о своем начальнике: «Видел Великого Князя. Просто бесит своею леностью и равнодушием. Он вспоминает, что был исправным офицером и посмеивается. […] Ему все трынтрава»[315].

Для подтверждения этих слов достаточно упомянуть один из докладов главного командира Кронштадтского порта управляющему Морским министерством, датированного 23 марта 1883 г.: «…порт по многим предметам уже не удовлетворяет современным требованиям кораблестроения и морского дела вообще. Одна из наиболее неудовлетворительных отраслей портового благоустройства – это гавани и адмиралтейство. Я приказал составить ведомость нуждам – сумма 1 908 500 руб.»[316]. Однако суммы выделялись весьма нерегулярно и в недостаточном объеме.